Намасте, дорогие читатели, намаскар, уважаемые коллеги! Не знаю, как у вас, а у нас зима – это время отдыха. Отдыхаем мы, отдыхает вся остальная природа. Зима. Ленивое время года. Встал бы да пробежался за каким-нибудь оленем, но... Лень. Холодно. Грязно. Не то что возле красного цветка. Сиди, смотри, как он играет с ветками, как постреливает и искрит от счастья.


Зима – время мудрых. Время, когда мудрые могут познать мудрость других. Из разговоров с мудрецами, из книг мудрецов, из былин и сказок своего и чужого народов. Вот и я занимаюсь познанием себя через призму знаний других. Как вы уже знаете, мои знания часто парадоксальны для людей, но мудрости от этого в них меньше не становится, потому что если человек мудр, то это уже надолго.

Вот недавно решил опросить мышей. Тех самых, маленьких сереньких мышек, которых мало кто видит, но которые живут почти везде. Спрашивал о том, чего они боятся больше всего. И знаете, результат вас удивит. Оказалось, что мыши больше всего боятся... женщин. Практически 100-процентный результат. Вот какие в Индии женщины! Ультразвуковые.

Или был разговор с удавами. Кто может выдвинуть версию о том, почему они глотают практически всех, кто попадается им на пути? Откуда такая неразборчивость к пище? Бандерлог – значит бандерлог, заяц – значит заяц. Другая змея – значит змея. Уверяю вас, никто из вас не назовет самый популярный ответ среди удавов. «Да кто я такой, чтобы себе в ком-то отказывать!»

И вообще, даже у нашего мудрого Каа критерий оценки собеседника исключительно один: пролезет или не пролезет.


Как-то мне принесли книгу мудрости из далекой северной страны. Книгу об одном из моих друзей. О Хатхи! Надеюсь, вы не забыли нашего предводителя слонов. Так вот книга о Хатхи и ещё каком-то маленьком животном Моське. Я пока не понял, из чьих это самая Моська родичей, что это за вид зверя такой. И на собаку похожа, и на шакала. Но явно такая из тех, кто умеет не только вертеться, но и отвертеться по полной программе.

Очень, я вам скажу, мудрая книга. Кто не читал – очень советую прочесть и приобщиться к мудрости старого человека по фамилии Крылов. Он понимает суть вещей.

Пересказывать чужую мудрую сказку я не буду. Мудрость хороша в первоисточнике. А вот то, как у меня наложилась эта самая Моська на рассказы перелетных птиц, что гостят у нас каждую зиму, расскажу. Просто потому, что тут первоисточник – я!

Там, на севере, живут два народа. Раньше жили хорошо, можно сказать – дружно. Помогали друг другу, с врагами вместе дрались. И все бы было также хорошо и дальше, но решил один народ сделать все ещё лучше. Я помню чью-то мудрость: лучшее – враг хорошего. Так и получилось. Война.

Спросите – из-за чего? Ну вы еще спросите, из-за чего мы с Пакистаном воюем. Так то из-за Кашмира, но история тянется с 1947 года потому, как у одного персонажа художественного фильма: «Я дерусь, потому что я дерусь».


Наверное, глядя на нас, сцепились и на севере.


Кто был прав, кто виноват – вот уж точно, не нам тут судить. Вроде бы западные хотели напасть на восточных, а те не стали ждать и первыми пошли. Совсем как у нас было, да.

Если кто не знает, то я вам сейчас короткое такое сказание сделаю. Про войну. Как у вас говорится, сказка эта не ложь, но и намеков там… как блох у шакала.

Жила-была страна. Большая такая, не сказать, что богатая, там, честно скажем, всякого хватало. И умного, и совсем наоборот. Но перебивались как-то. От нас сильно отличались, у них неприкосновенным животным была свинья. Конечно, с нашими коровами равнять – себя не уважать, но тем не менее.

Фактически страна состояла из двух частей – западной и восточной. В западной народу было поменьше, и жил он побогаче. На востоке – вот как на востоке. Народа много, денег мало. Но вот какую штуку западные удумали: давайте, говорят, все будем на одном языке говорить. На западном, потому что он идеологически правильнее. И пофиг, в принципе, что на востоке его толком никто и не знает.

И восточных граждан начали потихоньку делать людьми второго сорта. Незаметно, постепенно, то тут ущемляя, то там. И в один прекрасный момент терпение лопнуло, и начались волнения и бурления.

Тут же восточные получили от западных, а армия начала искоренять сепаратизм в зародыше.


Территории брались под контроль, политическая оппозиция подавлялась, и в итоге на Востоке началась форменная гражданская война. С одной стороны – регулярная армия, с другой – партизанское ополчение. Ополчение, однако, быстро озубастилось, пушки-танки и даже микро-ВВС были. Сопротивлялись по полной.

И тут вмешался сосед. Огромный такой весь и сильный. И начал помогать восточным. У соседа свой интерес был. И бизнес тут при делах, и 8 миллионов беженцев как бы не то чтобы мешались…


Ну и очень кстати в зимнем декабре армия западников взяла и нанесла удар по аэродромам соседа… И началось такое…

Уважаемые читающие, если вам интересно, то это я вам привел в качестве примерного такого рассказа повествование о начале Третьей индо-пакистанской войны, которая закончилась тем, что Пакистан получил от нас по полной, а восточная его часть стала независимой и теперь называется Бангладеш. В 1971 году дело было, проверьте, если кого действительно зацепило.


А теперь вот вам мудростью по интеллектам: история развивается по спирали! И у кого-то эта спираль вверх идет, а у кого-то вниз. Есть, правда, и такие, что свое развитие превращают в бег по кругу.

Видимо, на севере тоже что-то подобное приключилось, поскольку две страны тоже сцепились не на шутку. Дерутся народы уже почти год. Я, как вы знаете, сам участвовал в таких битвах, терял своих. Смерть и война – вечные спутники. Но я о другом. О мудрости Крылова. О Хатхи и Моське.

В мудрой книге сказано, что «слон идет вперед и лая твоего совсем не признает». Это правда! Если Хатхи о чем-то думает, а он всегда о чем-то думает, то он практически ничего вокруг не замечает. Идет и идет. И горе тому, кто попадается ему на пути. Просто раздавит и очень удивится потом, если ему об этом расскажут.

А вот моськи эти бывают и у нас. Выскочит такая перед стаей и давай нахваливать моих бойцов. Их смелость, ловкость, силу. А главное – расскажут, сколько сотен тысяч врагов мы уничтожили. Точно такие же моськи есть и у врагов. И делают ровно то же. Я одну такую за загривок ухватил и спрашиваю: «Что же ты врешь так беспардонно?» А она в ответ что-то про подъем боевого духа пищит.


Да, когда я только начинал командовать, а это было весной и в начале лета, я действительно верил моськам. Я не очень щадил своих бойцов. Но потом я стал старше. Мудрее. И теперь берегу волков, как себя. Вражеские моськи уже много раз нас похоронят, а мы не только живы, но и почти в полном порядке.

Как-то размышлял о том, сколько стоил стае мой героизм в начале моей карьеры. Оказалось, сегодня мои потери в битвах кратно ниже, чем были тогда. Кратно! Но зато я теперь слышу о своих потерях от пришельцев из других краев. От тамошних мосек. Сто тысяч, двести тысяч. Даже уже не смеюсь. Моськи, они и есть моськи. Пустолайки.

Есть у меня и те, кто очень хочет воевать так же, как раньше. Десять тысяч туда, десять тысяч сюда, а потом доложить мне о победе.


Только я таких всегда перед волчицами ставлю. Теми, чьи мужья не вернулись из боя. Помните, как когда-то за меня вступилась Ракша-сатана? Волчицы все такие, лучше не связываться. Теперь у нас каждый не вернувшийся из похода волк – герой.

А вообще, я теперь стал представителем передовой военной элиты. Меня часто упрекают в том, что я не гоню свою стаю вперед ради победы любой ценой. Даже в том, что если бы я это сделал, то битва закончилась бы раньше. Даже в том, что маневр и хитрость не в традициях волков. Приходится тыкать мордой в ту, уже историческую битву с рыжими собаками.


Я не уверен, что мы тогда победили бы, если бы пошли напролом. Более того, наша победа бы стала пирровой уже потому, что в наших джунглях просто не осталось бы волков. И тогда занимай территорию любой, кто хочет. И в бой сегодня волков ведут молодые и хитрые вожаки. Пока не генералы, но скоро ими станут.

Мы, волки, научились делать правильно! Каждый вожак или командир всегда стоит перед дилеммой – сделать так, чтобы все были довольны тем, как ты это делаешь, или так, чтобы все были довольны результатом. Мы деремся на результат! И вожаку в бою глубоко плевать даже на мое мнение, на мои советы. Он ведет бой, а я командую стаей.


Не совсем получилось у меня сегодня сказку вам рассказать. Но «ложь, а в ней намек» бывает не только в сказках, но и просто в размышлениях. Многие удивляются мудрости индийцев. В том числе и из джунглей. Я в сотый раз повторяю, мы просто смотрим на все чуточку по-другому.

Знаете, почему в Индии есть «Камасутра», а в других странах нет? Я, конечно, горд за те мысли, которые у вас сейчас вертятся в голове. Я о мужской силе самцов наших краев. Не скрою приятно, но не верно. Ничем мы не отличаемся от любых других самцов. Все дело в нашем подходе к жизни и в наших... женщинах.


«Камасутра» появилась только потому, что наши женщины не так сговорчивы, как в других странах. По крайней мере, книжка была бы гораздо беднее и менее интересной.

Жизнь почему-то так несправедливо устроена, что, когда ты становишься мудрым, приходит старость. Получается как-то нелогично, даже жестоко. Пока можешь, не знаешь, как сделать правильно. Когда знаешь, как правильно, уже не можешь это сделать.

Наверное, поэтому люди и пишут мудрые книги. Такие, как наш северный сосед Крылов. Одни пишут, другие, более молодые и сильные, читают, ума набираются. Если честно, я тоже хочу хоть с кем-то одним поделиться своей мудростью, своими взглядами.

Кхуш рахо! Счастливо вам пережить эту зиму и встретить весну. А я продолжу читать великого северного мудреца Крылова. Там ещё много разных поучительных историй описано. Мудрость не приходит сама, она приходит вместе со знанием.

Музей небольшой, но очень интересный. Рассказывает об истории города и его жителей и наполнен множеством интересных предметов. Вот и давайте его посетим и познакомимся с его историей поближе.


А история города Льорет – это, прежде всего, история прибрежного народа, который умело и благодарно использовал дарованные морем пути сообщения. Льоретийцы, имевшие столь легкий выход в мир с древних времен, легко устанавливали контакты с иными народами и культурами, значительное влияние которых на Средиземноморье не помешало им оставаться верными своим истокам и своей самобытности.

Далекое прошлое

Имеются многочисленные свидетельства о существовании в окрестностях Льорета поселения в период нижнего палеолита. Есть также основания предполагать, что еще иберы ловили здесь же рыбу. В свое время на берегу Фенальс высадились римляне, основавшие там производство керамики, которую корабли развозили по остальным портам Средиземноморья.

14 октября 1001 года

14 октября 1001 года – дата, вошедшая в историю благодаря... задолженности, возникшей между графами Барселоны и виконтами в Жироне. То есть она стала днем, когда Льорет получил независимость от юрисдикции Масанета, к которой ранее относился. С тех пор жизнь города стала еще прочнее связана с морем.

23 января 1079 года была основана приходская церковь в Сант-Рома, территориально очень близко расположенная к замку Сант-Жоан. С тех пор из замка, гордо возвышавшегося на утесе близ побережья Фенальс, феодалам было легко держать под контролем людей, занимавшихся земледелием и рыбной ловлей в округе. Так, в одном из документов сказано, что в 1372 году Бонанат Пужоль предлагал в качестве пошлинного сбора пригоршню рыбы представителю феодала данной территории, а именно: капитулу каноников Жиронского собора.

Тяга к мореплаванию

Для жителей Льорета море издавна было основным путем сообщения. В Средневековье это была хорошая альтернатива скудным и часто опасным сухопутным дорогам. Желание приблизить далекий мир проявилось еще сильнее в Новое время. Так, в XVIII веке местное население значительно расширило сеть судоходных путей, так как корабли, строившиеся в верфи на родном побережье, уже позволяли это сделать.

Причем льоретийцы очень умело использовали лесные ресурсы окружающих город лесов для производства бочек и древесного угля (на котором они ковали свои якоря и прочие металлические снасти), а также пробок из коры пробкового дуба. В бочки заливали местное вино и везли его чуть ли не на край света, так велика была у местных жителей тяга к приключениям и к наживе, хотя, конечно, одно другому обычно не мешало.


Жизнь Льорета – это в некотором роде история народа, открывшего мир, после чего спокойно вернувшегося на родную землю и посвятившего себя выращиванию винограда и овощей. Льорет хранит воспоминания о возвращении кораблей после рыбной ловли на закате, о разбросанных на побережье сетях, которые нужно было высушить и починить. Льорет – это воспоминания, бережно хранящиеся в тайниках истории города.

Впрочем, обычно жители Льорета совершали каботажные плавания с торговыми целями из порта в порт вдоль береговой линии, не углубляясь в открытое море. Именно такая навигация характерна для Средиземного моря. Каботажное плавание, в котором были задействованы жители Льорета и, следовательно, большая часть каталонского побережья, было своеобразной движущей силой морской экономики страны.

Корабли, отплывавшие из Льорета, причаливали со временем в основных каталонских и валенсийских портах, а также в Кадисе, откуда большие парусные суда брали курс на Американский континент. О таком плавании в водах Льорета известно уже с XIV века, однако лишь во второй половине XVIII и начале XIX века оно получило широкое распространение.

Перевозное судно или бизань

У нас бизань – это мачта или парус, а в Льорете – типичное каботажное судно для плаваний вдоль побережья Каталонии. Одна мачта, наклоненная вперед, находится у него на носу, и на неё крепится латинский парус, а другая – стоящая вертикально, на корме. Это бизань-мачта, и от нее и происходит название этого судна (также его именовали перевозным судном).

Экипаж судна обычно включал от трех до семи человек, в зависимости от габаритов корабля. Судно загружалось и разгружалось на берегу во всех точках каталонского побережья. Когда железную дорогу еще не изобрели, а сухопутных дорог было крайне мало, это был наиболее быстрый способ сообщения на этом побережье, как для перевозки пассажиров, так и товара. Особенно важная роль этого транспорта заключалась в том, что именно так доставлялся в Барселону товар, который потом загружался на большие парусные суда, направляющиеся через воды Атлантики. Строительство таких небольших кораблей имело огромное значение для развития судостроительной верфи Льорета в конце XVIII века.

Лондро

Так назывался довольно распространенный корабль в Средиземном море, использовавшийся до середины XIX века. Некоторые из них пересекали Атлантический океан. Их легко отличить по парусам: на фок-мачте прямоугольные паруса, а на грот-мачте – латинские. Грузоподъемность лондро льоретийского образца составляла около 50 тонн, а среди построенных в Льорете с 1795 по 1815 год – в диапазоне от 50 до 82. По своей форме и типу рангоута лондро весьма сходен с пингом, хотя последний и меньше по размеру. Предполагается, что имелось два типа особо крупных лондро, и некоторые из них были даже крупнее бригантин, как, например, лондро «Вирхен-дель-Кармен», принадлежавшее капитану Джозепу Гросу из Льорета. Грузоподъемность этого судна составляла 105 тонн.

Шебека

Ее рангоут состоял из трех мачт, расположенных довольно специфично. Одна – на носу, наклонена вперед, вторая – в центре, а третья – на корме (обе последние строго вертикальны). Плавала шебека обычно под латинскими парусами. Это было быстроходное морское судно. Ее использовали берберы в своих грабительских целях, пока правительство для борьбы с пиратством не приняло решение построить флот из военных шебек, насчитывавших 32 пушки. Во второй половине XVIII века они получили широкое использование в торговом флоте Каталонии.

Пинг

Это корабль с латинскими парусами с оснасткой, как у шебеки, но с большей осадкой и более широкой носовой частью. На нем имелись две основные мачты – фок-мачта и грот-мачта, а также еще одна поменьше – бизань-мачта. Корабль мог также идти на прямоугольных парусах.

На рубеже XVIII–XIX веков, помимо каботажного плавания, с помощью которого добирались до севера Пиренейского полуострова, именно на пинге совершались путешествия на Антильские острова. Его грузоподъемность составляла 100 тонн.

В конце XVIII века среди прочих пингов, построенных в льоретийской верфи, были «Нуестра Сеньйора-дель-Росарио», владельцем которой был льоретиец Жосеп Масиа, и «Сан-Антонио-де-Падуа» под командованием Жозепа Сальвадора, которого в народе окрестили «Перебот» – также выходец из Льорета.

Кеч

Рангоут в этом судне имеет ряд особенностей. Грот мачта была как на шхуне, а фок-мачта – как основная мачта на шебеке. Он также был оснащен бугшпритом и гиком, как большое парусное судно. Это судно, не отличавшееся особой оригинальностью, было похоже на шхуну, да и использовалось аналогичным образом. Грузоподъемность кеча, созданного льоретийской верфью, составляла от 50 до 100 тонн. Некоторые из них, помимо каботажного плаванья, использовались и на трансатлантических маршрутах.

Тартана

Данное судно имело латинскую оснастку. Обычно мачта стояла посередине длины корабля, но была и маленькая бизань-мачта, хотя бывали тартаны и больших размеров, на которых еще и поднимался марсель. В Льорете тартаны, принадлежавшие местным владельцам и компаньонам, встречаются с середины XVIII века, грузоподъемность которых составляла от 20 до 90 тонн, как, например, тартана «Консепсьйон», принадлежавшая в 1796 году Рома Сурису. Предположительно, эти корабли были весьма сходны с канарскими шлюпами, поскольку есть документы, где они упоминаются под названием и «тартана» и «канарский шлюп».

Парусные корабли строились непосредственно на верфях, расположенных прямо на берегу, там, где сейчас находится туристический пляж. Это были довольно незамысловатые конструкции под отрытым небом, на которых плотники постепенно превращали простое дерево в корабли. В основном на льоретийской верфи строили корабли с латинскими парусами, которые подходили как для рыбной ловли, так и для каботажного плавания.

Но после введения свободной торговли с Америкой верфи настолько расширились, что появилась возможность построить около 150 кораблей для дальнего плавания. Шхуны, полякры, бригантины, фрегаты, построенные усилиями корабельных плотников и другими мастерами, задавали льоретийскому побережью активный рабочий ритм, а вдобавок это было еще и очень занимательное зрелище.

Корабельные плотники

Это была отдельная группа мастеров, занимающаяся постройкой кораблей. Их основным рабочим инструментом было тесло, разновидность обычной крестьянской цапки. Под руководством одного корабельного плотника одновременно работали другие корабельные плотники, пильщики, кузнецы, а также множество подмастерьев. Среди выдающихся корабельных плотников Льорета следует назвать Агусти Масиа, Агусти Пужоля, Себастиа Пужоля, Бонавентуру Рибаса и Жоакима Рибаса, которые неустанно трудились на тогдашних строительных площадках.

Корабельный конопатчик

Основным заданием корабельного конопатчика было тщательно заделать места стыка досок на корабле, чтобы избежать протечки. Для этого они закладывали паклю в промежутки между досками и растягивали ее специальной железной палкой, так называемой «открывалкой». После этого корпус корабля они покрывали слоем смолы изнутри и снаружи.

Паруса

Установка парусов на судне было последней операцией перед спуском на воду. Сняв мерки, мастера шили паруса из длинных и очень крепких кусков парусины или, как бы мы сегодня сказали – брезента. Для предохранения рук они использовали специальные перчатки с железными прослойками на уровне ладоней. Нить для сшивания натирали воском – так она легче проскальзывала через толстый слой ткани.

Резная фигура в носовой части судна

Одной из типичных деталей всех ранее существовавших парусников являлось наличие фигур, украшавших их носовую часть. Специальные плотники-скульпторы вырезали из древесины сирен, ангелов, индейских вождей, орлов, львов, что придавало судну неповторимый облик. Так, на носовой части корвета «Белла Аврора», построенного в Льорете в 1848 году, был изображен портрет девушки Марии Парес, дочери Сильвестра Пареса, капитана и владельца корабля.

Корабли дальнего плавания

Так называли парусники, способные пересечь океан. Их паруса, как правило, были прямоугольной формы и надевались на две-три большие мачты – грот-мачту, фок-мачту и бизань-мачту. Трехмачтовые корабли в основном были представлены такими судами, как фрегаты и корветы, тогда как бригантины и шхуны были двухмачтовыми.

Шхуна

Шхуны или лоцманские судна имели по две-три мачты и благодаря своим высоким эксплуатационным характеристикам (шхуны не требовали большого экипажа) пользовались огромной популярностью.

Бригантина и фрегат

Бригантины из Льорета – двухмачтовые корабли, мачты которых состоят из трех частей, а паруса – прямые. Кроме того, на грот-мачте имеется бизань с парусом – контрабизань. Это самая популярная разновидность корабля, который когда-либо производился в Каталонии.

Самыми большими кораблями были фрегаты (не военные, нет, так назывались торговые суда), всегда трехмачтовые и с прямым парусным вооружением. Когда уже были благополучно подписаны договоры о финансировании плавания, четко поставлены цели, а судно – готово бороться со стихией вместе с нанятой на борт командой, наступал торжественный момент: совершалась посадка пассажиров, поднимались паруса, корабль снимался с якоря и брал курс на Америку.

Удары судьбы

Помимо мучительных болезней, в путешествии за океан пассажиров подстерегало множество других опасностей. Мощные удары волн могли привести корабль к гибели. Все знали, что риск кораблекрушения отнюдь не исключен. Когда хоть что-либо предвещало бурю, капитан требовал чтобы весь экипаж, включая пассажиров мужчин, выходил бороться со стихией. Спускались паруса, которые, в случае необходимости, использовались для закрытия протечек. В исключительных случаях – требовалось выбрасывать перевозимый груз за борт, и тогда этим занимались все, включая и женщин.

После сильной бури среди моряков было принято отдавать дань благодарения за спасение жизни. Многие из них уже на берегу совершали пожертвования в храмах и обителях. Среди таких приношений могли быть миниатюрные модели кораблей или картины, написанные самими моряками или же художниками на заказ, на которых были изображены сцены ожесточенной борьбы экипажа за жизнь. И надо сказать, что в музее Льорета есть целый ряд подобных даров по обету!

Угроза от пиратов

Льоретийский торговый флот, как каботажный, так и дальнего плавания, не был застрахован от нападения корсаров и пиратов. Нападали на корабли в основном североафриканские, а также французские и английские пираты, в зависимости от того, с кем в этот момент вела войну Испания. Подвергались испанские суда нападению и южноамериканских пиратов.

Североафриканское пиратство

В XVIII веке настоящей напастью для каботажных кораблей Льорета были алжирские пираты.

25 января 1766 года весь экипаж «Санты-Кристины», включая двух льоретийских совладельцев, коммерсанта Жоана Б. Бонета и моряка Жоана Оливера, вынужден был распрощаться с кораблем и всем перевозимым товаром в результате нападения мавританской шебеки близ Кастельдефельса. Поэтому в первом же порту, пристав к берегу, они представили протест, засвидетельствовав перед флотским нотариусом хищение судна и свой побег во избежание обращения в рабство.

В Льорете, как и во многих прибрежных городах, существовала организация – братство Сант-Ельм, помогавшее плененным маврами выкупаться на свободу.

Английское корсарство

В конце XVIII века Испания вела войну с Англией. Это было фактором, способствующим частым нападением английских корсаров на каталонские корабли.

22 сентября 1799 года в два часа ночи хозяин Жоан Пуиг из Льорета отчалил из Барселоны на своем торговом судне, направляясь в свой родной город. Когда он проплывал вблизи Кальдетеса, он заметил, что его преследует английский фрегат, из-за чего капитан и экипаж вынуждены были направить судно к берегу и покинуть его, высадившись в районе Санта-Кристины. Для захвата груза на английской фрегате было спущено две шлюпки, но на берегу уже подняли тревогу и нападающие вынуждены были отступить. Тем не менее с борта английского фрегата успели сделать по населенному пункту семь-восемь пушечных выстрелов.

Колумбийское корсарство

Проблемы в содержании испанских колоний разрешились в конце XIX века их освобождением, однако это в свою очередь привело к возникновению колумбийского корсарства, которое охватило не только атлантические воды, но даже побережье Пиренейского полуострова.

В ответ занялись корсарством и льоретцы. Так, льоретийская бригантина «Санта-Еулалия», названная в народе «Первая из Каталонии», стала первым корсарским кораблем. То есть она была вооружена и имела соответствующие полномочия от правительства.

Но 14 мая 1825 года, возвращаясь из своего третьего путешествия на остров Куба, уже подходя к берегу острова меж мысами Трафальгар и Эспартель, корабль неожиданно встретился с колумбийским корсарским судном «Венседор» под командованием капитана Дж. У. Бортхентона. После ожесточенного и длительного боя каталонское судно было потоплено. Экипаж же был взят в плен и увезен в Гибралтар.

Одиннадцатого апреля 1861 года льоретийский корвет «Белая Аврора» захватил пиратское судно во время перехода из Буэнос-Айреса в Гавану.

Здесь надо отметить, что в среде жителей Льорет-де-Мар тогда возникло… довольно странное «увлечение» ездить в Америку на заработки. Считалось, что там можно намного быстрее разбогатеть, нежели у себя дома. Поэтому жители города устремлялись за океан, заводили там своё «дело», а разбогатев – возвращались назад (обязательно возвращались!), строили себе дом на берегу с видом на море и жили там на проценты от капитала. Называли их «американцами» и относились к ним с большим уважением, а вот над теми, кто возвращался ни с чем – смеялись.

Так что наплыв в Америку каталонцев в XIX веке был очень велик. Причем известно, что из 970 каталонских торговцев, закрепившихся на Кубе с 1830 по 1850 год, 36 были льоретийцами.


Чем торговали?

Вяленым и засоленным мясом (в Аргентине называлось «тасахо»), которое также шло на продажу в Бразилию или на Кубу, где его использовали как пищу для рабов. Затем корабль довольно часто шел налегке до Нового Орлеана, где загружался нужным в Каталонии хлопком.

Альтернативным и довольно распространенным был маршрут на Кубу или в Пуэрто-Рико с каталонским вином; на месте назначения загружался табак, сахар и брался курс на другие американские порты. В результате в Каталонию корабль возвращался с грузом сахара, кофе, табака, венесуэльского какао и кожей из регионов бассейна Рио-де-ла-Плата.

От испанцев к американцам

В Барселоне либо в Таррагоне на корабли загружалось пенедесское или таррагонское вино и отправлялось в Пуэрто-Рико, на Кубу, в Монтевидео, Буэнос-Айрес и Мексику. На Антильские острова и в Мексику отправлялись различные местные виды керамической плитки. Соль из Сан-Педро-де-Пинатар, Торревьехи, Ибисы, Кадиса шла на продажу в Монтевидео. Кроме того, Каталония славилась своим производством хлопковых тканей, особенно ситца.

От американцев к испанцам

Соответственно из Америки в Аликанте, Валенсию, Барселону, на Мальорку и порой в Таррагону привозили высококачественную заморскую древесину красного и кампешевого дерева, которая шла на создание мебели и бочарные клепки.

Из Нового Орлеана прибывал хлопок, на каталонской земле превращавшийся в красивую набивную ткань. С Кубы привозили патоку (мелассу). В Балтиморе загружали тонны керосина, чтобы дома было, чем разжигать керосиновые лампы.

И, безусловно, не обходилось без таких продуктов, как табак, какао, корица и кофе. Тот же табак прибывал и контрабандным путем, а ещё торговцы нелегально завозили мирагуано (пух американской пальмы для наполнения подушек), конфитюр из ананаса, ром (почти всегда кубинский).

Работорговля

Да-да, участие Каталонии в работорговле – несомненный факт, позорная страница истории, о которой нельзя не сказать, поскольку она составляет определенную веху в истории Льорета.

Предполагается, что в период с 1790 по 1820 год каталонские суда перевезли около 31 000 рабов. Такой «груз», как правило, провозили под видом черного дерева. При этом в 30-метровую посудину часто вмещалось более 600 рабов. Так, построенный в Льорете корабль «Сан-Франсиско-де-Паула» в середине 1816 года взял курс из Гаваны в Африку. На острове Фернандо-По капитан должен был встретить посредника, обещавшего достать 300 рабов. Затем судно поднялось вверх по лиману реки Бони и стало на якорь. Началась погрузка «черного дерева» на корабль.

Но 23 января 1817 года, когда корабль, переполненный несчастными невольниками, попытался выйти в море, неудачный маневр привел его к кораблекрушению. Белый экипаж спасся бегством, спустив на воду шлюпки, а закованные в кандалы рабы все погибли в затопленном трюме.


Кстати, последний корабль, вышедший из льоретийской верфи в 1895 году, возвращаясь с экспедиции на Кубу, бесследно исчез вместе с экипажем. Потом корабли в Льорете уже не строили…

Сюрприз для «Абрамса»: российские танки подготовили для американского гостя урановый «подарок»

Минута славы

Урановый привет

Против лома нет приема