«И одно только слово твердит Айболит – Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо»
Многие слова и дела американских политиков вызывают боль и огорчение, но иногда – искренний, здоровый смех. На днях мы, изрядно подуставшие от обвинений и претензий, получили хороший повод для улыбки, которая, как известно, продлевает жизнь.
Мы, граждане России, конечно, имеем множество претензий к нашим депутатам. Порой горько смеемся над их законопроектами. Но, к их чести, трудно представить себе ситуацию, чтобы кто-то банально разыграл по телефону члена Госдумы или Совета Федерации, сообщив, например, про американскую агрессию в Нарнии. Или – про государственный переворот в Гондоре, хакерскую атаку на Хогвартс и, скажем, вмешательство в выборы в стране Оз. А в США нечто подобное оказалось возможным. Член Палаты представителей американского Конгресса Максин Уотерс, представительница Калифорнии, на полном серьезе собралась осудить Россию… за вмешательство в выборы президента Лимпопо и насаждение там марионетки Москвы – доктора Айболита.
Конечно, Россия – уже не Советский Союз, который был самой читающей страной в мире, но мы-то, в основном, знаем западноевропейские и американские сказки. А они о наших не имеют даже представления. И это допустимо – ну, не обязаны они знать произведения Корнея Чуковского. Мы можем сказать им спасибо, если они знают хотя бы одного-двух русских писателей и поэтов (помимо диссидентов, которых приютили у себя в былые десятилетия). И в США есть такие литературные произведения, которые совершенно не известны нашим читателям. И все равно, при всем нашем нынешнем антиамериканизме, никто в России не поведется на шутки относительно «американского вторжения в Средиземье» или в какую-нибудь выдуманную страну.
А шутка пранкеров «Вована» и «Лексуса» попала на благоприятную почву. Туда, где принято осуждать Россию за каждый чих и видеть призрак зловещей «руки Москвы» чуть ли не в каждом уголке земного шара, включая и сами США.
«Вован» и «Лексус» (Владимир Кузнецов и Алексей Столяров) позвонили американской конгрессвумен от имени премьер-министра Украины Владимира Гройсмана. США при Обаме настолько погрязли в поддержке майданной хунты, что любые слова ее представителя могут быть приняты за чистую монету. Особенно – если они касаются России.
Сначала в разговоре речь шла о существующих украинских городах и несуществующей в природе «российской агрессии». Уотерс поверила в то, что «регулярные войска Путина» оккупировали не только Донецк, но и Львов. Уточнив географическое положение Львова, она испуганно воскликнула: «Они у вас уже и на востоке, и на западе?» (кстати, несколькими днями ранее эта же вумен умудрилась обвинить Россию во вмешательстве... в Южную Корею).
А далее в телефонном разговоре пошла речь о знаменитой реке в Африке, имя которой пранкеры выдали за название государства: «…Вы в США и мы у себя должны наложить новые санкции на РФ из-за недавнего случая. Потому что они вмешались во внутреннюю политику Лимпопо. Может, вы знаете: русские хакеры атаковали их серверы, компьютерные серверы. Они это сделали во время выборов в Лимпопо… И установили режим своей марионетки Айболита».
«Если что, США будут на вашей стороне», - заверила лже-Гройсмана собеседница. Она продолжила: «И эти новые вторжения в эти места… Я не знаю сколько у нас там людей, из наших разведывательных ведомств.... Но нам нужно больше информации по этому поводу. Когда я буду разговаривать с ними, мне надо будет сделать конкретное заявление».
Ну, что ж… Остается только дождаться «конкретного заявления». И усиления санкций. За хакерство в Лимпопо. В «желтой жаркой Африке», где, оказывается, можно вмешаться в высокотехнологичную электронную систему выборов.
А «президент Лимпопо», проигравший в результате действий «руки Москвы», как выяснилось, «опасается за свою жизнь». Кстати, кто этот самый «президент Лимпопо», якобы свергнутый Россией? Его имени пранкеры не назвали, но, надо думать, имели в виду людоеда Бармалея. Так ведь, по Чуковскому, тот подобрел и отправился в Ленинград. Но теперь Ленинград переименован, в Ростове место занято, и Бармалей отправляется не куда-нибудь, а на Украину. (Остается добавить, что именно он станет очередным губернатором Одессы! Куда ж еще свергнутому президенту податься?)
Мадам Уотерс, даже не «уточнив в офисе», как знаменитая Псаки, уже готова наложить на Россию новые санкции. Это уже у большинства американских политиков на уровне рефлекса: где там еще нарушаются права человека? Куда бы еще демократию принести?
А самое страшное – что США несли и продолжают нести свою смертельную «демократию». Не в страну Лимпопо и не в страну Оз. Не в Нарнию и не в Средиземье. А в реально существующие страны: в Югославию, в Ирак, в Афганистан, в Ливию, в Сирию…
Кстати, сегодня – как раз шестая годовщина начала реального мятежа в реальной Ливийской Джамахирии. Мятежа, который привел к вторжению НАТО и многочисленным жертвам. И в Сирии продолжают лютовать не выдуманные, а настоящие террористы. В шутку называемые «бармалеями».
«Невеста пустыни» освобождена из оков
Как говорили многие политики и военные, она не имела важного стратегического значения. Но никто бы не смог сказать, что она не имеет важнейшего культурного и исторического значения – и для всего человечества, и для России. «Невеста пустыни» дала поэтические названия сразу двум русским городам: Санкт-Петербург часто называли (и называют) Северной Пальмирой, Одессу – Южной Пальмирой. А сама Пальмира находится намного южнее, среди сирийской пустыни. Она была свидетельницей многочисленных жарких битв. Только за последнюю войну - пережила два захвата и два освобождения.
В прошлом году весть об освобождении Пальмиры от террористов «Исламского государства» (организации, запрещенной в РФ) пришла в конце марта. В этом году – первый месяц календарной весны начался с этой радостной, воистину весенней новости. Уже к 1 марта сложилась ситуация, при которой сирийская армия при поддержке России взяла под контроль ключевые высоты вокруг города, после чего освобождение Пальмиры стало делом нескольких часов. А 2 марта министр обороны РФ Сергей Шойгу уже докладывал президенту Владимиру Путину радостную весть: Пальмира полностью свободна.
Хотелось сразу же, по горячим следам, воспеть совместный подвиг сирийских и российских военнослужащих. Но в то же время интересно было понаблюдать за реакцией так называемого «международного сообщества», которое как бы борется с терроризмом. Будут ли поздравления с этой важной победой? Тем более, что Пальмира реально важна для каждого культурного и образованного человека нашей планеты.
Однако поздравлений не последовало. Это тогда, в декабре 2016 года, после второго захвата Пальмиры (или, как город называют арабы, Тадмора) ИГИЛовцами международная реакция была молниеносной, хотя и не такой, как надо. В те дни Запад, вместо осуждения очередного преступления бандитов, с удовольствием обвинял и сирийскую, и российскую армии в полной неспособности бороться с радикальным терроризмом. Понятное дело, что любой терроризм радикален, но ведь в Сирии, как утверждается, есть еще и особая порода террористов – «умеренная оппозиция», которую в то время успешно разбили в Алеппо.
Итак, Россию и Сирию упрекали в том, что они борются с «умеренными», но не в состоянии бороться с «радикальными» террористами. Хотя сама по себе декабрьская атака ИГИЛ на Пальмиру была похожа на сознательный, умелый маневр с целью отвлечь силы САР и РФ от Алеппо.
Если учесть, что между боевиками «умеренной» и «радикальной» оппозиции существуют огромные противоречия, то как-то странно выглядит, что ИГИЛовцы вдруг сами по себе решили тогда прийти на помощь «умеренным» в Алеппо. Скорее, это было еще одно свидетельство того, что обе «оппозиции» управляются из единого центра. Те, кому невыгодно было освобождение Алеппо от «зеленых бармалеев», специально бросили на Пальмиру «черных».
Сколько же тогда было злорадства у всех противников России! Особенно – у русофобствующих политиканов из одной соседней страны, которые готовы были скакать… Ну, любят люди скакать при каждом поводе и без повода. Но породниться с такой силой, как ИГИЛ, против которой (на словах) выступает единым фронтом все человечество – это надо постараться.
Да, тогда мощный военно-информационный удар был нанесен, прежде всего, по имиджу России. Поиздевались даже над концертом, который давал в пальмирском Амфитеатре оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. Хотя тот концерт был символом победы Жизни над смертью, победы культуры над варварством, победы мира над войной.
Зато теперь издеваться не над чем. А приветствовать, хотя бы формально, победу Сирии и России над терроризмом, даже и «радикальным», - это означало бы признать правду. Ту самую неприглядную для Запада правду: именно Дамаск при поддержке Москвы сражается против террора, в то время, когда остальные игроки прикрывают этой борьбой свои сомнительные цели.
Потому – такая «скромная» реакция у «наших партнеров». И – что характерно – так называемая «умеренная оппозиция» (якобы тоже борющаяся с ИГИЛ) тоже отказалась приветствовать разгром исламистов в одном из древнейших сирийских городов.
К сожалению, Пальмира вышла из второй битвы еще более израненной, чем ранее. А это – практически невосполнимые потери. Потери исторического наследия всей планеты. Боевики взорвали один из символов Пальмиры – величественный Тетрапилон, а также повредили фасад знаменитого Амфитеатра (того самого, где выступал оркестр Мариинского театра после первого освобождения города). Проблема в том, что даже если восстановить эти выдающиеся памятники, все равно они уже не будут такими, как прежде. В этом – необратимость зла, причиненного одной из колыбелей человечества.
К счастью, варвары нового века не успели взорвать абсолютно все. Хотя перед тем, как Пальмира была вторично освобождена, шли тревожные сообщения: ИГИЛовцы свозят в город большое количество взрывчатки. Саперам теперь предстоит снова разминировать и историческую часть, и жилые кварталы.
Рядом с радостной новостью ходят и печальные. На одной из мин, заложенных боевиками, подорвался начальник управления боевой подготовки штаба Западного военного округа генерал-майор Петр Милюхин. В тяжелейшем состоянии он доставлен в реанимацию Главного военного клинического госпиталя им. Бурденко. Хотелось бы, чтобы те господа в отглаженных костюмах и при галстуках, которые с самого начала поддерживали «сирийскую оппозицию», по вине которых Пальмира сначала была захвачена в первый раз, а затем и во второй, - посмотрели бы в глаза израненного российского воина. Чтобы они взглянули и в глаза родственникам павших в развязанной ими войне. А потом бы уже твердили о том, как они «борются с терроризмом».
Что ж, «Невеста пустыни» вновь обрела свободу. Ей удалось и второй раз скинуть с себя оковы нелюдей. В настоящее время сирийские военнослужащие под руководством российских военных советников строят вокруг города оборонительные сооружения. Хочется верить, что вторая Пальмирская победа окажется прочнее, чем первая. Хотя и та, первая, была красивой и очень символичной. В любой войне бывает такое, что города приходится освобождать несколько раз. Важно то, за кем остается конечная победа. А она не должна остаться за разрушителями, для которых нет ничего святого.
Заботливые руки наших женщин… Три героини трех веков
Есть в Донецком музее Великой Отечественной войны несколько инсталляций, в том числе – «Госпитальная палата». Посетители видят забинтованного бойца, лежащего на койке, двух медсестер, хлопочущих вокруг, и окно, за которым буйствует сирень. И, хотя знаешь, что это всего лишь музейные экспонаты, – невозможно не пожелать раненому, чтобы он увидел рвущуюся в палату весну… И он увидит ее. Увидит благодаря заботливым рукам женщин – воительниц за саму жизнь.
Именно этот уголок музея вспомнился мне в мартовский день, когда на улицах полно мужчин, куда-то спешащих с букетами в руках. Пышные розы, скромные тюльпаны или нежные веточки мимозы поневоле вызывают самые светлые чувства. Но вместе с тем – нельзя забывать, что не всегда путь женщин устлан цветами. Зачастую этот путь – по дымящимся развалинам, по лужам крови, через огонь и смерть – ради жизни.
Восьмого Марта можно почтить добрым словом очень многих - и партизанок, и подпольщиц, и «Ночных ведьм», и легендарных девушек-снайперов, которых враги боялись, как огня... И тружениц тыла. И танкисток, которых, правда, было мало... И отважных пулеметчиц, и связисток...
Однако, раз уж в памяти всплыла та «Госпитальная палата», хочется вспомнить о тех женщинах, которые – в разные эпохи – спасали людей из ада. Которые были символами заботы, доброты и милосердия.
Даша Севастопольская
Одна из исторических несправедливостей заключается в том, что первой и самой известной фронтовой медсестрой принято считать Флоренс Найтингейл, которая оказывала помощь британским солдатам во время Крымской войны. Хотя на самом деле первой была русская девушка – Дарья Лаврентьевна Михайлова (Хворостова), известная как Даша Севастопольская.
К тому же, она защищала свою Родину, оборонявшуюся от агрессоров. А Флоренс, при всем к ней уважении, поддерживала свою страну, выступавшую в роли одного из этих агрессоров.
…Родилась Дарья в семье моряка в ноябре 1836 года. Очень рано потеряла мать. А в ноябре 1853 года в Синопском сражении геройски погиб ее отец – Лаврентий Михайлов.
Крымская война заставила 17-летнюю девушку-сироту распродать все, что у нее было, а на вырученные средства купить лошадь, повозку, продовольствие, перевязочные материалы, медикаменты. То есть – все необходимое, чтобы сделать передвижной пункт для оказания помощи солдатам прямо на поле боя.
Появившись впервые в гуще сражения при Альме, она подзывала защитников к своей повозке: подкрепиться, утолить жажду. Но уже через несколько минут ей пришлось перевязывать многочисленных раненых. И, хотя она ранее не имела медицинского опыта, - ее ловкие руки успешно справлялись с этой нелегкой работой.
Так по зову сердца девушка, которую прозвали Дашей Севастопольской (ее фамилии никто не знал), стала первой фронтовой медсестрой. Она сражалась вместе с солдатами, выносила раненых с поля боя, доставляла питьевую воду на самые жаркие участки боев. Вскоре в Севастополь приехал выдающийся русский хирург Н.И. Пирогов. Дарья стала работать под его руководством.
Когда на войну прибыли двое сыновей Николая I, они заметили девушку и рассказали о ней отцу. Николай I наградил ее золотой медалью с надписью «За усердие» на Владимирской ленте. И, хотя ранее такую медаль вручали только тем, кто ранее заслужил три серебряные медали – правитель сделал для юной героини исключение. Кроме того, он пожаловал ей и денежную премию – 500 рублей серебром.
Слава о Даше распространилась далеко за пределы Севастополя. Воодушевленные ее примером, в Крым прибыли и другие женщины, которые также, в тяжелейших бытовых условиях, под обстрелами, оказывали помощь защитникам Отечества.
После войны, в 1855 году, Дарья вышла замуж. Ее супругом стал матрос Максим Хворостов. Вместе с деньгами от императора, предназначенными для обзаведения хозяйством, она получила и медаль «За защиту Севастополя». Скончалась героиня в 1910 году. К сожалению, ее могила не сохранилась.
Юлия Друнина
Перенесемся в другую эпоху – сороковые годы ХХ века. Самая, пожалуй, ожесточенная война в истории… Юные советские девушки, вчерашние школьницы, вслед за юношами яростно рвутся на фронт, в битву. Среди них 17-летняя Юля, москвичка из интеллигентной семьи, мечтательница, пишущая стихи...
Сейчас мы знаем ее как выдающуюся советскую поэтессу Юлию Друнину. Но тогда это была вчерашняя школьница, которой пришлось уйти «из дома – в грязную теплушку». Впрочем, это произошло не сразу. В первый раз ее попросту не взяли – возрастом не вышла.
Мать с самого начала не понимала Юлю, а отец – прекрасно понял. Он предложил дочери поработать санитаркой в госпитале, окончить курсы медсестер. Когда фашисты пытались захватить Москву, Юлия пошла рыть окопы. Под Можайском, во время одного из авианалетов, она отстала от своих товарищей и наткнулась на группу пехотинцев – тех, которые остались от одного из батальонов. Им очень нужна была медсестра, и девушка, преодолевая страх крови, перевязывала раненых. Вместе с бойцами она попала в окружение. В течение 13 дней они пробирались к своим через захваченные врагом территории.
Там, в этой группе, Юлия впервые влюбилась – в человека, которого потом в своих стихах называла Комбатом, с большой буквы. Он был из Минска, до войны работал учителем... Там же она пережила первую тяжелейшую потерю. Когда спасение группы было совсем близко, Комбат вместе с двумя бойцами подорвался на мине.
Выбравшись из окружения, Юлия снова оказалась в Москве. Она упорно просилась на фронт в качестве медсестры, но ей отказывали: восемнадцати лет еще не было. Затем школу, где ее отец был директором, решили эвакуировать в Тюменскую область. И, хотя Юлия эвакуироваться не желала, но решила быть вместе с отцом. К тому времени он тяжело болел.
В начале 1942 года отец скончался. После его похорон Друнина поехала в Хабаровск, где поступила в Школу младших авиаспециалистов. Но там девушкам сказали, что их не отправят в боевые части. Разочарованная Юлия решила добиваться отправки на фронт, используя свидетельство об окончании курсов медсестер. И добилась – ее направили в санитарное управление 2-го Белорусского фронта и определили в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии.
Самоотверженно выполняя свой долг, в 1943 году Юлия Друнина получила тяжелое ранение – осколок снаряда угодил в шею. Она наскоро замотала шею бинтом и продолжала помогать раненым, пока не потеряла сознания. Очнулась в госпитале, где ее чудом спасли.
После лечения молодую медсестру комиссовали. Она вернулась в Москву и попыталась поступить в Литературный институт. Но попытка не увенчалась успехом – ее стихи объявили «недостаточно зрелыми». Тогда Юлия добилась повторной отправки на фронт и оказалась в 1038-м самоходном артиллерийском полку 3-го Прибалтийского фронта. Осенью 1944 года, после тяжелой контузии, ее признали «негодной к несению военной службы».
Родина наградила ее Орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Вернувшись в Москву зимой, в середине учебного года, Юлия просто вошла в Литературный институт, села за парту, да так и осталась учиться – выгнать фронтовичку не решились.
В ее дальнейшей жизни было все – и слава, и любовь, и творчество. И это – тема для отдельной статьи... Особенно – ее гибель после разочарования в «демократии». Но сегодня, в контексте данной публикации, мы вспоминаем ее именно как юную медсестричку, которая ушла «в блиндажи сырые, от «Прекрасной Дамы - в «мать» и «перемать»…
Марина Хочай
Новые времена – новые войны. Новые войны – новые герои. В том числе – среди женщин. В том числе – среди медсестер. О Марине Хочай пока известно совсем немного. Но эта женщина достойна того, чтобы ее имя стояло рядом с именами двух предыдущих героинь.
Родилась она 5 августа 1970 года в Новоазовске (Донецкая область). С первых же дней «Русской весны» горячо поддержала протесты дончан против государственного переворота в Киеве. Она самостоятельно обучилась навыкам оказания первой медицинской помощи. В качестве медсестры принимала участие во многих боях. Рвалась туда, где было наиболее «жарко», полагая, что именно там она и нужна.
31 января 2015 года близ Дебальцево Марина ехала на броне БТРа, следовавшего в составе колонны ополченцев. Начался минометный обстрел со стороны «укропов». Женщина увидела раненого бойца. Несмотря на опасность, она спрыгнула с машины, чтобы оказать ему помощь. Один из осколков попал ей в голову… Насмерть...
У Марины осталось трое детей, а также годовалый внук. Ее достаточно долго не могли похоронить – из-за частых обстрелов тело долго не удавалось привезти в Новоазовск. И только 11 февраля жители города попрощались с отважной женщиной, которая спасла жизни многих людей, но не убереглась сама.
***
Итак, вот перед нами – три образа замечательных женщин. Тех, которые могли противопоставить грубости и бесчеловечности войны – только свои нежные руки и светлые души. Три героини трех веков – девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого…
Безусловно, и войн больше, и героев – гораздо, гораздо больше. О некоторых мы вновь вспомним через год, в день 8 Марта. А имена многих так и остались неизвестными. Но, какая бы ни была война, какой бы век ни царил на Земле, - каждый раз находятся те, кто служит другим и жертвует своей жизнью. В том числе – и женщины, которых никак нельзя назвать «слабым полом». В том числе – и представительницы самых гуманных профессий в мире…
Именно этот уголок музея вспомнился мне в мартовский день, когда на улицах полно мужчин, куда-то спешащих с букетами в руках. Пышные розы, скромные тюльпаны или нежные веточки мимозы поневоле вызывают самые светлые чувства. Но вместе с тем – нельзя забывать, что не всегда путь женщин устлан цветами. Зачастую этот путь – по дымящимся развалинам, по лужам крови, через огонь и смерть – ради жизни.
Восьмого Марта можно почтить добрым словом очень многих - и партизанок, и подпольщиц, и «Ночных ведьм», и легендарных девушек-снайперов, которых враги боялись, как огня... И тружениц тыла. И танкисток, которых, правда, было мало... И отважных пулеметчиц, и связисток...
Однако, раз уж в памяти всплыла та «Госпитальная палата», хочется вспомнить о тех женщинах, которые – в разные эпохи – спасали людей из ада. Которые были символами заботы, доброты и милосердия.
Даша Севастопольская
Одна из исторических несправедливостей заключается в том, что первой и самой известной фронтовой медсестрой принято считать Флоренс Найтингейл, которая оказывала помощь британским солдатам во время Крымской войны. Хотя на самом деле первой была русская девушка – Дарья Лаврентьевна Михайлова (Хворостова), известная как Даша Севастопольская.
К тому же, она защищала свою Родину, оборонявшуюся от агрессоров. А Флоренс, при всем к ней уважении, поддерживала свою страну, выступавшую в роли одного из этих агрессоров.
…Родилась Дарья в семье моряка в ноябре 1836 года. Очень рано потеряла мать. А в ноябре 1853 года в Синопском сражении геройски погиб ее отец – Лаврентий Михайлов.
Крымская война заставила 17-летнюю девушку-сироту распродать все, что у нее было, а на вырученные средства купить лошадь, повозку, продовольствие, перевязочные материалы, медикаменты. То есть – все необходимое, чтобы сделать передвижной пункт для оказания помощи солдатам прямо на поле боя.
Появившись впервые в гуще сражения при Альме, она подзывала защитников к своей повозке: подкрепиться, утолить жажду. Но уже через несколько минут ей пришлось перевязывать многочисленных раненых. И, хотя она ранее не имела медицинского опыта, - ее ловкие руки успешно справлялись с этой нелегкой работой.
Так по зову сердца девушка, которую прозвали Дашей Севастопольской (ее фамилии никто не знал), стала первой фронтовой медсестрой. Она сражалась вместе с солдатами, выносила раненых с поля боя, доставляла питьевую воду на самые жаркие участки боев. Вскоре в Севастополь приехал выдающийся русский хирург Н.И. Пирогов. Дарья стала работать под его руководством.
Когда на войну прибыли двое сыновей Николая I, они заметили девушку и рассказали о ней отцу. Николай I наградил ее золотой медалью с надписью «За усердие» на Владимирской ленте. И, хотя ранее такую медаль вручали только тем, кто ранее заслужил три серебряные медали – правитель сделал для юной героини исключение. Кроме того, он пожаловал ей и денежную премию – 500 рублей серебром.
Слава о Даше распространилась далеко за пределы Севастополя. Воодушевленные ее примером, в Крым прибыли и другие женщины, которые также, в тяжелейших бытовых условиях, под обстрелами, оказывали помощь защитникам Отечества.
После войны, в 1855 году, Дарья вышла замуж. Ее супругом стал матрос Максим Хворостов. Вместе с деньгами от императора, предназначенными для обзаведения хозяйством, она получила и медаль «За защиту Севастополя». Скончалась героиня в 1910 году. К сожалению, ее могила не сохранилась.
Юлия Друнина
Перенесемся в другую эпоху – сороковые годы ХХ века. Самая, пожалуй, ожесточенная война в истории… Юные советские девушки, вчерашние школьницы, вслед за юношами яростно рвутся на фронт, в битву. Среди них 17-летняя Юля, москвичка из интеллигентной семьи, мечтательница, пишущая стихи...
Сейчас мы знаем ее как выдающуюся советскую поэтессу Юлию Друнину. Но тогда это была вчерашняя школьница, которой пришлось уйти «из дома – в грязную теплушку». Впрочем, это произошло не сразу. В первый раз ее попросту не взяли – возрастом не вышла.
Мать с самого начала не понимала Юлю, а отец – прекрасно понял. Он предложил дочери поработать санитаркой в госпитале, окончить курсы медсестер. Когда фашисты пытались захватить Москву, Юлия пошла рыть окопы. Под Можайском, во время одного из авианалетов, она отстала от своих товарищей и наткнулась на группу пехотинцев – тех, которые остались от одного из батальонов. Им очень нужна была медсестра, и девушка, преодолевая страх крови, перевязывала раненых. Вместе с бойцами она попала в окружение. В течение 13 дней они пробирались к своим через захваченные врагом территории.
Там, в этой группе, Юлия впервые влюбилась – в человека, которого потом в своих стихах называла Комбатом, с большой буквы. Он был из Минска, до войны работал учителем... Там же она пережила первую тяжелейшую потерю. Когда спасение группы было совсем близко, Комбат вместе с двумя бойцами подорвался на мине.
Выбравшись из окружения, Юлия снова оказалась в Москве. Она упорно просилась на фронт в качестве медсестры, но ей отказывали: восемнадцати лет еще не было. Затем школу, где ее отец был директором, решили эвакуировать в Тюменскую область. И, хотя Юлия эвакуироваться не желала, но решила быть вместе с отцом. К тому времени он тяжело болел.
В начале 1942 года отец скончался. После его похорон Друнина поехала в Хабаровск, где поступила в Школу младших авиаспециалистов. Но там девушкам сказали, что их не отправят в боевые части. Разочарованная Юлия решила добиваться отправки на фронт, используя свидетельство об окончании курсов медсестер. И добилась – ее направили в санитарное управление 2-го Белорусского фронта и определили в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии.
Самоотверженно выполняя свой долг, в 1943 году Юлия Друнина получила тяжелое ранение – осколок снаряда угодил в шею. Она наскоро замотала шею бинтом и продолжала помогать раненым, пока не потеряла сознания. Очнулась в госпитале, где ее чудом спасли.
После лечения молодую медсестру комиссовали. Она вернулась в Москву и попыталась поступить в Литературный институт. Но попытка не увенчалась успехом – ее стихи объявили «недостаточно зрелыми». Тогда Юлия добилась повторной отправки на фронт и оказалась в 1038-м самоходном артиллерийском полку 3-го Прибалтийского фронта. Осенью 1944 года, после тяжелой контузии, ее признали «негодной к несению военной службы».
Родина наградила ее Орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». Вернувшись в Москву зимой, в середине учебного года, Юлия просто вошла в Литературный институт, села за парту, да так и осталась учиться – выгнать фронтовичку не решились.
В ее дальнейшей жизни было все – и слава, и любовь, и творчество. И это – тема для отдельной статьи... Особенно – ее гибель после разочарования в «демократии». Но сегодня, в контексте данной публикации, мы вспоминаем ее именно как юную медсестричку, которая ушла «в блиндажи сырые, от «Прекрасной Дамы - в «мать» и «перемать»…
Марина Хочай
Новые времена – новые войны. Новые войны – новые герои. В том числе – среди женщин. В том числе – среди медсестер. О Марине Хочай пока известно совсем немного. Но эта женщина достойна того, чтобы ее имя стояло рядом с именами двух предыдущих героинь.
Родилась она 5 августа 1970 года в Новоазовске (Донецкая область). С первых же дней «Русской весны» горячо поддержала протесты дончан против государственного переворота в Киеве. Она самостоятельно обучилась навыкам оказания первой медицинской помощи. В качестве медсестры принимала участие во многих боях. Рвалась туда, где было наиболее «жарко», полагая, что именно там она и нужна.
31 января 2015 года близ Дебальцево Марина ехала на броне БТРа, следовавшего в составе колонны ополченцев. Начался минометный обстрел со стороны «укропов». Женщина увидела раненого бойца. Несмотря на опасность, она спрыгнула с машины, чтобы оказать ему помощь. Один из осколков попал ей в голову… Насмерть...
У Марины осталось трое детей, а также годовалый внук. Ее достаточно долго не могли похоронить – из-за частых обстрелов тело долго не удавалось привезти в Новоазовск. И только 11 февраля жители города попрощались с отважной женщиной, которая спасла жизни многих людей, но не убереглась сама.
***
Итак, вот перед нами – три образа замечательных женщин. Тех, которые могли противопоставить грубости и бесчеловечности войны – только свои нежные руки и светлые души. Три героини трех веков – девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого…
Безусловно, и войн больше, и героев – гораздо, гораздо больше. О некоторых мы вновь вспомним через год, в день 8 Марта. А имена многих так и остались неизвестными. Но, какая бы ни была война, какой бы век ни царил на Земле, - каждый раз находятся те, кто служит другим и жертвует своей жизнью. В том числе – и женщины, которых никак нельзя назвать «слабым полом». В том числе – и представительницы самых гуманных профессий в мире…
Свежие комментарии