Алексей Подымов, Виктор Малышев
Когда считать мы стали баррели
В ночь с пятницы на субботу нефтедобытчики 25 стран, к которым вскоре присоединилась Мексика, поставили свои виртуальные, но юридически полноправные подписи под договором о снижении квот на добычу нефти по всему миру сразу на 10 миллионов баррелей в сутки.
Такое снижение должно обеспечить необходимый баланс спроса и предложения, сохранив нефтяные цены на уровне, который должен обеспечить возможность освоения низкорентабельных месторождений в России и реализации сланцевых проектов в США.
Однако не будем спешить с утверждениями, что 10 апреля наступила новая нефтегазовая эра. Реальный кризис в мировой экономике только начинается, и даже возвращение Китая из состояния полукомы практически ничего не меняет. Дело в том, что нарастает процесс схлопывания рынков сбыта для китайской продукции, хотя карантин в Европе быть может, придётся завершать довольно скоро. Просто потому, что дальше уже будет только хуже. И не только по натянутой донельзя статистике смертей.
Как ни странно, подписание нового соглашения из серии ОПЕК+ для многих стало сюрпризом. Но стоило ли вообще рассчитывать, что игра в русскую рулетку с шестью патронами в барабане действительно продолжится? Теперь же остаётся только утверждать на просторах Интернета, что Россию «прогнули», и она при любом раскладе окажется проигравшей.
Так и хочется спросить авторов такого рода постов и блогов: что же вы тогда так голосили по поводу развода с ОПЕК и эффектного мартовского демарша министра Новака? Поднимали панику, гнали волну, как это сейчас делается с пандемией? Скорее всего, так и есть, хотя не стоит обвинять в ангажированности тех, кто и за бесплатно готов голосить хоть до бесконечности. Причём не важно, в какую сторону.
Итак, в ночь на 10 апреля, после многочасового бдения у громадных экранов мониторов страны производители нефти подписали договор в формате ОПЕК+. Подписали поначалу не все: заартачилась Мексика, которая за неделю до того готова была отгружать «чёрное золото» в американские танкеры чуть ли не даром. Лишь бы не прикрыть свою нефтедобычу напрочь.
Но страсти улеглись неожиданно быстро, в отличие от самих переговоров. Впрочем, переговоры оказались затянутыми во многом из-за технических проблем и трудностей перевода. Мексиканцев вообще уломали на удивление оперативно, всего за сутки, причём не без личного участия американского президента.
Очень скоро стало известно, что США просто приняли на себя почти всю мексиканскую квоту. И какими посулами при этом Дональд Трамп изловчился совладать с американскими частными добытчиками, точнее, со всем нефтяным лобби, уже не так важно. О России ведь до этого твердили, что она отказалась от сделки в марте только потому, что к ней не привлекли США.
Что ж, получается, и правильно сделала? И пусть нынешние уровни снижения не идут ни в какое сравнение с мартовскими. Но ведь и ситуация в мировой экономике сейчас намного хуже, а значит, и на возвращение спроса рассчитывать не приходится. Новый договор, повторим, предполагает самое масштабное в истории сокращение добычи нефти. Оно составит 10 миллионов баррелей в сутки; это десятая часть мирового потребления до начала пандемии коронавируса.
Эти странные старые счёты
Сделка ОПЕК+ в апрельской редакции с участием сразу 26 стран вроде бы должна поставить жирную точку в ценовой войне на рынке нефти, разгоревшейся в начале марта между Россией и Саудовской Аравией. Но поставит ли, большой вопрос. XXI век – не то время, когда какие-либо договоры соблюдаются действительно долго и всеми. У Соединённых Штатов буквально за несколько последних лет в этом плане накопился слишком уж богатый опыт.
Нельзя забывать, что у того же хозяина Белого дома в кармане всегда остаётся «отмазка» в виде ссылки на то, что американская нефтянка – отнюдь не государственная, а почти на 100 процентов частная. Россия же пошла на более жёсткие договорённости с ОПЕК вовсе не под угрозой более серьёзного снижения объёмов добычи.
Характерно, что именно это сейчас готовы утверждать очень многие, начиная с Леонида Федуна, занимающего отнюдь не последний пост в «ЛУКойле», сравнивший сделку с Брестским миром. Сравнение, конечно, красивое, но представителя России на переговорах, министра энергетики Александра Новака, просто устроил тот факт, что сделкой не сумеет воспользоваться кто-то третий.
Вообще-то, вряд ли кто-то всерьёз мог сомневаться, что за месяц, прошедший после «нефтяного развода» в Вене, министр не успел ознакомиться с позицией не только авторитетных представителей отрасли, но и президента страны. Сейчас совершенно точно пришло время подвести какие-то итоги, хоть и промежуточные: с пандемией и кризисом возникает слишком много неизвестных.
Но оценить приобретения и потери в любом случае надо. Неплохо бы и разобраться, кто же прав: те, кто уже трубит в фанфары в честь великой победы России, или же упёртые пораженцы. Но для начала скажем отдельное спасибо американскому лидеру за то, что втянул в договорённости с ОПЕК и Мексику, и Бразилию, а также не стал слишком откровенно играть на противоречиях с Венесуэлой, оставив даже «любимую» тему наркотрафика за скобками. А квоты, объёмы добычи хотя бы на три-четыре месяца вперёд и перспективы новых схваток за рынки будем считать и оценивать уже позже, на выходе из коронакризиса.
Итак, нам говорят, что Москве теперь придётся снизить добычу почти в четыре раза против того, от чего она отказалась в начале марта. Проверим это утверждение. Сейчас России и Саудовской Аравии предстоит сократить добычу на два месяца на 22 процента от 11 миллионов баррелей в сутки, то есть до 8,5 миллиона баррелей в сутки. Получаем не более 2,5 млн. баррелей.
Критики российской делегации на виртуальной конференции сейчас напоминают о 600 миллионах баррелей, за которыми в начале марта приезжал в Вену Александр Новак. Скорее всего, это действительно реальное число, но в Москве уже тогда понимали, что эту, признаем, «минимальную» квоту отстоять вряд ли удастся, хотя в качестве стартовой позиции для торга она очень подходила.
Однако предложение ОПЕК с квотой в 1,5 и даже 1,6 миллиона баррелей, последовавшее почти сразу и без какого бы то ни было намёка на возможность дискуссии, стало неожиданным и крайне неприятным сюрпризом для россиян. В такой ситуации уход нашей делегации с заседания мониторингового комитета, был, согласитесь, вполне оправданным.
Трудно сказать, на что бы удалось сторговаться с ОПЕК в ином варианте, но, скорее всего, речь бы шла о миллионе баррелей с очень солидным гаком – в размере 200-300 тысяч бочек в лучшем случае. Россия же предпочла фактически поставить весь нефтегазовый рынок на паузу, приняв как неизбежное зло весьма солидные финансовые потери. Солидные, но временные. И всё это, напомним, происходило ещё при мартовском, достаточно устойчивом спросе на углеводородное сырьё.
Всё изменилось не вдруг
За месяц с лишним после этого изменилось слишком многое: и в сфере нефтедобычи, и в мировой экономике в целом. После беспрецедентного вброса на рынок миллионов саудовских баррелей естественной реакцией рынков стало катастрофическое падение цен на нефть, достигшее 27 процентов всего за две торговые сессии.
Но ведь заодно с ценами на нефть упали и котировки национальной нефтяной компании Saudi Aramco. Тем временем Дональд Трамп зачем-то решил поделиться оптимизмом по поводу низких цен на нефть, и тут же дал отмашку на масштабные закупки топлива в стратегические резервы США. А вслед за этим Китай поторопился приобрести рекордно большое количество российской нефти.
Спрос на «чёрное золото» при этом продолжал снижаться уже не только и не столько из-за нефтяной войны, а по совсем иной причине – в силу начинавшейся стагнации мировой экономики. Увеличение же пресловутой российской «квоты снижения», как видим, примерно двукратное, теперь уже не выглядит сколько-нибудь уникальным. К примеру, у Саудовской Аравии новая квота больше мартовской как минимум на 60 процентов.
К тому же нет никакой уверенности в том, что Эр-Рияд всерьёз предполагал месяц назад «ужиматься» сразу на 1,6 миллиона баррелей. Иначе зачем же было пытаться тогда так «прогнуть» Россию? Несложный подсчёт свидетельствует: по сравнению с мартовским предложением от ОПЕК России сейчас тоже предстоит не более чем 60-процентное прибавление в квоте.
Подводя итоги, отметим, что другие страны в апреле тоже берут на себя существенно повышенные обязательства по сокращению, к тому же в новой сделке, как известно, оказалось, намного больше участников, чем в марте. По большому счёту, уклонистов теперь просто нет. Нет совсем – именно этого и добивалась в первую очередь Россия.
Однако Россия, как и другие участники сделки ОПЕК+, обеспокоена тем, что новые квоты могут оказаться «недостаточным ответом на кризис». Дисбаланс добычи нефти и потребления, складывающийся из-за пандемии коронавируса, огромен. Генеральный секретарь ОПЕК Мохаммед Баркиндо оценил его в 30 миллионов баррелей в сутки и назвал «предельно пугающим».
Центробанку приказали отступить. Что нам даст минимальная ставка?
Кредитная амнистия страшнее пандемии
Пандемия даже самых упёртых заставляет понять: проблемы финансового рынка вторичны по отношению к тем трудностям, которые могут выпасть на долю людей. После того как председатель ЦБ РФ Эльвира Набиуллина, эта действительно «железная леди», которой могли бы позавидовать и Маргарет Тэтчер, и наша Татьяна Парамонова, высказалась категорически против прямой финансовой поддержки населения, казалось, что надеяться больше не на что.
Просто не на что, разбирайтесь, мол, сами, а я со своей кубышкой не расстанусь ни за что. Однако, как видим, до бесконечности играть в собаку на сене во время «странного карантина» не удаётся даже российским финансовым властям. Особенно в условиях, когда уже ни при каких оговорках никто не поверит, что денег нет. И когда даже их наличие довольно плохо помогает «держаться».
20 апреля Эльвира Набиуллина впервые за последнее время не стала ничего скрывать в интервью:
«Большинство отмечает рост цен только на отдельные товары — именно те, на которые был повышенный спрос. Это позволяет нам считать рост инфляционных ожиданий временным фактором.
Думаю, мы сможем предметно рассмотреть вопрос о снижении ставки уже на ближайшем заседании Совета директоров. Мы, как и всегда, рассмотрим спектр различных экономических сценариев и с учетом этого оценим то, какое имеется пространство для смягчения денежно-кредитной политики и какими шагами нам целесообразно двигаться».
Думаю, мы сможем предметно рассмотреть вопрос о снижении ставки уже на ближайшем заседании Совета директоров. Мы, как и всегда, рассмотрим спектр различных экономических сценариев и с учетом этого оценим то, какое имеется пространство для смягчения денежно-кредитной политики и какими шагами нам целесообразно двигаться».
Намёк более чем прозрачный, такого из уст Эльвиры Сахипзадовны журналисты давно не слышали: уже на этой неделе можно ждать снижения, причём более существенного, чем 0,25 процентных пункта, снижения ключевой ставки ЦБ. Похоже, финансовая ситуация, вопреки сдержанному оптимизму главы ЦБ РФ, предельно обострилась именно в данный момент. Когда антикризисное давление на публику и на сколько-нибудь независимый бизнес явно не срабатывает и его очень хочется не только усилить, но и затянуть по времени.
И сейчас дело уже, скорее всего, не только в том, что в ЦБ научились делать выводы из собственных ошибок. Всего несколько лет назад под напором кризисов или санкций Банк России только ужесточал свою кредитно-денежную политику. Главная ставка ЦБ, не важно какая, учётная, ключевая, или помудрёнее – рефинансирования, неизменно повышалась.
За такие действия наш главный банк из-за рубежа, то есть из МВФ и Всемирного банка, регулярно хвалили, а его руководителей признавали лучшими в мире. Однако многие профессионалы, причём не только внутри России, и среди них глава ЦБ, в самые трудные для России годы после приватизации «по Чубайсу» и дефолта, регулятор нещадно критиковали, называя такой подход глубоко ошибочным.
Сегодня же не покидает ощущение, что это были, скорее всего, не ошибки, а вполне осознанные и целенаправленные действия по переделу рынка в пользу лояльных к тому же ЦБ РФ кредитных учреждений. После того как под контроль ангажированных регулятором структур перешли такие банки, как «Открытие» или «Траст», это ощущение только усилилось.
Эксперты, как критики ЦБ РФ, так и его апологеты, практически единодушны в отношении запланированного уже на эту неделю решения. Снижение ключевой ставки в чём-то, безусловно, поможет реальному сектору экономики. Но в то же время может ударить по банкам. Однако большинство из кредитных учреждений, как ни странно, даже спасать не придётся.
Нет, почти наверняка будут показательные банкротства, но это будет очень похоже на пугающую пропагандистскую статистику по COVID-19. Почему? Да потому, что после мощной зачистки банковского сектора, которую провёл сам же регулятор – ЦБ РФ, практически все крупные банки имеют в капитале очень солидную государственную долю.
Но это всего лишь во-первых, тем более что финансовый сектор – это же не только первая «десятка» банков или даже «двадцатка». Банковская «мелкота», разбросанная по городам и весям, в большинстве своём тоже давно успела ангажироваться либо с региональными властями, либо с олигархическими структурами. И по всему судя, почти поголовная зачистка банковского сектора, как назвали СМИ воплощенную в жизнь «программу оздоровления», была вполне своевременной.
Разумеется, это именно так, но не столько с точки зрения собственно оздоровления, сколько в смысле формирования абсолютно подконтрольной финансовой сферы. Поэтому, во-вторых, не побоимся признать, что это, вообще-то, скорее хорошо, чем плохо, но только если вы в итоге хотите получить некий суррогатный госкапитализм. Без намёков на какую-либо реальную конкуренцию. Что-то вроде корейского варианта с чеболями, которые у нас называют госкорпорациями. Хорошо бы ещё, чтобы и со своими банками. Пусть так, но ведь это даже не переходный социализм, где много банков действительно не нужно, и в целом такой финансовый сектор уже точно будет неконкурентоспособен.
Впрочем, о какой вообще конкурентоспособности мы тут твердим, если главной задачей банковского, с позволения сказать, «сектора», был и остаётся планомерный вывод избыточных нефтегазовых доходов в иностранные активы. А параллельно с этим, как задача-минимум, – уже поддержание всей подконтрольной ему, банковскому сектору, а главное — неподконтрольной экономики в полукоматозном состоянии.
Молчание Центробанка
Обратите внимание, в Банке России сегодня совсем не спешат составлять какие-то списки системообразующих структур, которые больше всех нуждаются в помощи. Министерства и ведомства уже записали туда всех кого не попадя, а Центробанк молчит. Скорее всего, такого рода списков мы вообще не увидим. Подход к ситуации, похоже, сугубо прагматичный: кто и на что способен, покажет антикризисная практика, но даже если кто-то и обанкротится или просто прогорит, за рамки нормального оздоровления среды процесс не выйдет.
С подобными заявлениями пока ещё не успел выступить ни один из высокопоставленных представителей Центробанка или Минфина. Это грамотно вложено в уста иностранных аналитиков из PricewaterhouseCoopers и Bloomberg. Там прагматизм всегда был на грани цинизма, но нечто подобное мы будем слышать очень скоро и из уст наших чиновников, поскольку настоящий кризис в экономике ещё только впереди. Впрочем, из их уст частенько приходится слышать такое, что уже за гранью и цинизма, и вообще человеческого понимания.
Снизить кредитную ставку, когда кредит, пусть даже беспроцентный, но который возвращать всё равно надо, фактически навязывают для выплаты зарплат тем, кто вынужден оставаться без работы. Что это, если не верх цинизма? Цепочка неплатежей, практически гарантированная с такой практикой, непременно доберётся до самого верха.
И тогда помочь можно будет уже не кредитными каникулами, а только чем-то вроде поголовной кредитной амнистии. В том, что наши финансовые власти на такое действительно способны, есть очень большие сомнения. Хотя чем чёрт не шутит? Ведь хватило же у кого-то, я даже догадываюсь, у кого, политической воли чуть ли не принудить наш абсолютно независимый ЦБ «пойти другим путём». Не тем, что в 2009 и в 2014 году.
Снизить ставку Банка России, как и отменить проценты по кредитам, как и отказаться от штрафов и пени за просрочку платежей, – всё это, вообще-то, полумеры. А та самая кредитная амнистия – эта огромная работа по очистке финансовых развалов после пандемии и связанных с ней карантинов, нам всем ещё только предстоит. И она, судя по всему, будет многократно сложнее, чем расшивка неплатежей, которую проводил после дефолта российский Центробанк под руководством Виктора Геращенко.
И если кто-то всё ещё надеется, что последствия COVID-19 не так страшны, поскольку его время, по всем признакам, оказалось не слишком продолжительным, то он, увы, глубоко ошибается. Надо удивляться, как что-то настолько обескровленное до сих пор в России ухитряется выживать!
Снижение ставки ЦБ – это не хирургическая операция и даже не капельница с физраствором, это всего лишь пилюлька, способная помочь только тому, кто и сам вообще-то в силах с болячками справиться. И выжить. Кто и что выживет после нашего «ненастоящего карантина», да и выживет ли вообще, сказать трудно. Хотя вряд ли всё это, вплоть до внеочередного масштабного передела собственности, затевалось только для того, чтобы потом трупы убирать.
Свежие комментарии