Это было главным предметом салонных разговоров европейской аристократии… почти 80 лет! Помешанной на астрологии, спиритизме и мистике. А началось всё в Санкт-Петербурге. 17 декабря 1837 года был почти праздничным днём. Столицу Российской империи почтила своим вниманием всемирно известная балетная прима Мария Тальони. Вечером в Большом Петербургском она танцевала свою звёздную партию: Баядерку из балета «Бог и баядера».

Спектакль высочайше посетила монаршая семья: император Николай I с супругой и наследником-цесаревичем Александром. Когда балет едва преодолел свой экватор, в царскую ложу буквально ворвался (неслыханно, без стука!) дежурный флигель-адъютант. Тут же совершив вторую недопустимую для этикета наглость. Не попросив прощения у императрицы, лихорадочно начал шептать что-то невозмутимо глядевшему на сцену Николаю I.

Тот немедля изменился в лице, вскочил и стремительно покинул ложу, сделав предупредительный знак охране. Императрица резко обернулась, поймав за край мундира возмутителя спокойствий: «Потрудитесь объясниться! Что стряслось?». Адъютант замялся, угрем вывернулся из цепкой хватки и пробормотал: «Кажется, что-то горит в Зимнем, ваше величество!» и устремился вслед за государем.

Обманул крепко. Потому что Зимний дворец пылал. Это было уже видно, когда император выбежал на улицу. Небо занималось красно полыхающим заревом. Адъютант торопливо сыпал подробностями:

«В Зимнем загорелась сажа в печной трубе, что между залами Петра Великого и Фельдмаршальской. А трубу, как на грех, третьего дня заложили отдушником да замазали глиной … ну чтоб не дымила! Вот огонь от бревна и пополз, но даст бог, пронесёт…»

Не пронесло. Это сразу стало понятно, как императорский возок выскочил на площадь перед Зимним. Дворец трещал по швам, пламя уже начало ползти со второго этажа на третий. Прислуга и придворные, бывшие в Зимнем, соляными столбами торчали подле стен. Кто-то просто причитал, большинство молились. Солдаты Преображенского и Павловского полков бестолково сновали с вёдрами.

Молча император устремился в Фельдмаршальский зал, уже затянутый густым дымом. Зычно гаркнул: «Есть кто? Отвечать!». С удивлением отпрянул, когда из чёрных клубов (в раскорячку, смешно пригибаясь на негнущихся ногах из-за парадных форменных лосин) подле него вынырнуло несколько кашляющих фигур с ружьями. Одна вытянулась во фронт:

«Ваше императорское величество! Докладывает начальник караула лейб-гвардии корнет Мандель! Горим как есть! Послал вестового к коменданту дворца полковнику Мартынову! Его на месте нет, дежурный сообщил: господин полковник находится в театре «при особе его императорского величества! Ждём приказа!».

Из коридора в залу ворвался полуодетый пожилой камер-лакей, чёрный от сажи. Деловито сорвал с головы парик, стал яростно хлестать буклями по колену: «Ваше величество, шли бы от греха. Сейчас потолок провалится!»

«Караул еще здесь? — спросил император. Оглядев ставших по стойке «смирно» гвардейцев, величественно кивнул: «Благодарю за службу, братцы! И вас, корнет!».

«Смею надеяться, — торопливо бормотал Мандель камер-лакею, едва поспевая с гвардейцами за широко шагающим Николаем Павловичем, — что полученная мною благодарность будет записана в формулярный список: мы горели в полном порядке!».

Выскочив из главного подъезда, император направился к боковому «детскому крылу». Схватив за шиворот бестолково топчущегося дежурного офицера, поволок за собой. Заорав на всю ивановскую:

«Все по местам! Гвардии — выводить людей! Дворец потом будем тушить, главное — люди!».

Увидев, что ухваченный за воротник капитан стал осмысленно дублировать команды, Николай ворвался во дворец. Застав в коридоре детских спален ещё больший бардак, чем на площади. Мамки, няньки, фрейлины и прислуга бестолковыми вихрями метались вокруг закрытых дверей, лихорадочно собирая гардероб для одевания. Император зарычал, как на Марсовом Поле во время смотра: «Все подъём! Марш-марш в Аничков дворец!».

Дети Николая I Павловича и Александры Фёдоровны 

Няньки и гувернёры пришли в себя, бросили многочисленные одёжки. Замотав августейших воспитанников в одеяла, потащили вон из горящего Зимнего, подгоняемые императорским рыком. Николай I, проверив все спальни, выскочил на Дворцовую площадь. Увидев, что гвардейцы толкутся без дела, ткнул рукой в сторону Александрийского Столпа: «Бегом марш во дворец! Всё, что найдёте, тащите сюда!».

Солдаты, обматывая друг друга мокрыми тряпками и шинелями, один за другим ныряли внутрь. Император окатывал каждого услужливо подаваемыми вёдрами воды. В этот момент на площади появился украшенный вензелями возок императрицы. Приминая туфельками снег, Александра Фёдоровна устремилась к мужу, не менее командным басом проорав: «Фрейлина Голенищева-Кутузова! Она не ходячая! В лазарете! Пока её не увижу, не уйду!».

Флигель-адъютант с офицерами охраны молча ринулись в «лазаретное крыло», вроде бы далёкое от бушующего огня. Аккуратно и спокойно вынесли фрейлину… и в этот момент в небо взметнулся сноп искр. Та часть дворца загорелась сразу и неожиданно, занявшись даже крышей.

Между тем, площадь наполнялась дворцовым имуществом, которое выносили гвардейцы. У Александрийского столпа стоял «на караул» молодой солдатик, громко перечисляя спасённое из огня: военные знамёна, царские регалии, императорский трон Георгиевского зала, образа, утварь и предметы ризницы дворцовой церкви.

Потом начал путаться и запинаться: рядом с ним стали громоздиться столы и стулья, картины и сервизы, люстры и зеркала. Даже мраморные статуи, бюсты, сорванные занавеси из дворцовых покоев. Стукнуло полночь. Зимний дворец стал пылающим морем огня.

«Вся громада дворца представляла огромный костёр, с которого пламя то всходило к небу высоким столбом, под чёрными тучами чёрного дыма, то волновалось, как море, коего волны вскакивали огромными, зубчатыми языками, то вспыхивало скопом бесчисленных ракет, которые сыпали огненный дождь на все окрестные здания.

В этом явлении было что-то невыразимое: дворец и в самом разрушении своём как будто вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями неподвижною чёрною громадою на ярком трепетном пламени». (Очевидец, поэт В.А.Жуковский)

Всё имущество царской фамилии было вынесено. В одной из зал солдаты пытались выковырнуть из стены огромное драгоценное зеркало. Огонь приближался, коридоры стали непроглядными из-за дыма. В помещение ворвался император.

Франц Крюгер "Николай I" 

«Всем солдатам и офицерам вон! Больше не рисковать!» — распалённый Николай I хватал смельчаков за воротники, отшвыривая к окнам и входу. Но гвардейцы, словно завороженные, опять устремлялись к злосчастному предмету, бормоча: «щас государь, така красота, ешшо чутка ковырнем, потянем и пойдёт».

Молча император сорвал с себя новомодный английский бинокль, с которым всегда ездил в театр. Размахнувшись, швырнул его в зеркало, гвардейцев окатило дождем осколков. «Видите, ребята, — произнёс ставшую исторической фразу, — что ваша жизнь мне дороже зеркала. Немедля же расходиться!».

Но изумлённо замер, ошарашенный откровенной наглостью. Перед ним стоял здоровенный бородатый мужик, умело замотанный в мокрое тряпье. Ничуть не смущаясь, напирал на государя разъярённым быком. Тыкал себе за спину толстой рукавицей, показывая на две дюжины ражих мужчин в точно таком же маскарадном образе.

«Разреши, государь! Отойди-ка к служивым от греха. Мы пожарные умельцы, вынем шо сумеем».

Пожарная команда Санкт-Петербурга 

Кивнув простолюдину подбородком, император бросился на улицу, заметался перед построившимися гвардейцами, только прибежавшими из казарм Семеновского полка:

«По дороге из театра я велел привезти камень и кирпич. Вот уже сани потянулись! Строить стену от покоев императрицы, заложить все двери, чтобы огонь не перекинулся на Эрмитаж. Там картины и скульптуры. Дворец можно отстроить заново, а Рафаэля не перепишешь!».

По свидетельству очевидцев, в первую ночь огненное зарево было настолько велико, что его видели за 60-70 вёрст от столицы. Как писал послу при Венском дворе Татищеву участник тех событий генерал-адъютант граф Алексей Орлов:

«Государь был, можно сказать, повсюду, сам всем руководя и направляя помощь туда, где ещё возможно было сопротивление огню. Внимание его, разумеется, преимущественно обращал на себя Эрмитаж, потеря которого была бы для нас истинным народным трауром.

Единственно распоряжением Государя мы обязаны спасением этого драгоценного наследия предков. Огонь продвигался вперед с всесокрушавшею быстротой».

Зимний дворец горел больше 30 часов, с вечера 17-го и до раннего утра 19 декабря. В тушении пожара приняли участие все пожарные команды города, 20 тысяч солдат и офицеров. Погибло 13 человек. На момент пожара в Зимнем находилось почти 5 тысяч человек: придворные, гости, слуги, рабочие, охрана, караульные.

Начальник главного караула Мирбах, не получив приказа о выводе своих офицеров, собрал всех и благословил на почётную смерть. Сам встал на пост во главе:

«Видать, судьба — сгореть заживо. Но никто не впал в панику и не бежал. Правда, спаслись все, приказ покинуть дворец пришёл вовремя, как прибыл из театра император и самолично начал снимать все посты».

«Пожарные умельцы», получив разрешение императора, ринулись в огонь спасать галерею портретов героев 1812 года, написанных некогда знаменитым живописцем Герардом Доу. Первым из дыма на площади появился «Георгий Победоносец» великого Рафаэля. Люди, при виде полотна падали на колени…

Хоть многое успели спасти, погибло архитектурно-декоративное убранство парадных зал и личных апартаментов царя. 75 лет Зимний отделывали лучшие зодчие: Растрелли и Кваренги, Росси, Стасов... А спасённые от огня царские вещи три дня лежали вокруг Зимнего дворца. Без охраны. Никто ничего не украл. Ни из обстановки, ни из ценностей.

Как шептались потом в салонах: в ту страшную роковую ночь народ увидел в Зимнем не дворец властителя, а свой собственный дом. Который свят для каждого русского. В лихую годину, особенно на пожаре, тут нельзя воровать.

Золотые и серебряные канделябры, драгоценные камни и ювелирные украшения, огромное число безделушек (которые просто сунь в карман и живи всю жизнь припеваючи) — вернулись на склад, специально организованный при Генеральном штабе.

Дотошный историк двора Глинка несколько недель сидел там, тщательно сверяя принесённое со списком обстановки, вещей и ценной утвари, бывшей в Зимнем. Оказалось: не хватает некоторых серебряных вилок с ложками, гранатового браслета и нескольких бочонков вина. Об этом написали в газетах.

Весь Петербург забурлил: неужто кто-то не устоял перед соблазном, взял на душу столь страшный грех? Но через пару дней столовое серебро и браслет нашли внутри свернутых гардин, а вином оказались залиты ступени подвала. Бочки просто лопнули от жара горящего наверху паркета.

Но долгое время никто не мог найти… одну суповую тарелку из парадного императорского сервиза. Пропажу искали всем городом, руками просеивали утоптанный снег подле Александровского Столпа. Безуспешно.

Лишь весной в «склад-архив» Генерального Штаба примчался взволнованный лихач-кучер с Невского проспекта. Запинаясь, тыкал в лицо офицерам какие-то осколки, плакал и извинялся. Оказалось, его лошадь утром наступила на что-то хрупкое и заблажила. Это была та самая пропавшая тарелка. Дотошный историк Глинка проставил галочку — теперь всё на месте.

Сервиз с каменьями Екатерины II 

Санкт-Петербург недолго «любовался» на чудовищный остов здания. Ещё рабочие и добровольцы из горожан разбирали тлеющие развалины, кашляя от ужасного смрада, дыма и чада, как уже начались работы по восстановлению дворца. Архитектору Стасову была «высочайше поручена» наружная отделка, архитектору Брюллову (брату знаменитого художника) — внутренняя.

Уже в двадцатых числах декабря восемь тысяч строителей стали ежедневно трудится на восстановительных работах днём и (при свете факелов) ночью. Через год с небольшим, на Пасху 1839-го, Зимний дворец снова возродился птицей Фениксом. По мнению иностранцев и дипломатического корпуса — стал ещё краше.

Но сами горожане были другого мнения. Столица находилась в печали. Мистицизм произошедшего будоражил умы, заставлял видеть знамения. Поговаривали: вместе с гибелью прежних интерьеров… как бы стали пеплом великие исторические воспоминания.

В сгоревших залах погибли голоса Ломоносова, Радищева, Державина, Карамзина, Жуковского, Суворова, Кутузова и десятков других исторических деятелей, которые вершили славу российского государства. Из страны словно выдернули какой-то стержень… В салонах вслух читали прежние описания Зимнего, дамы навзрыд плакали...

А со временем поползли слухи, чернее сажи, которая залепила Санкт-Петербург той роковой ночью. Когда из стен специальной следственной комиссии под руководством Бенкендорфа просочились бесстрастные выводы гоф-интендантской конторы во главе с вице-президентом Щербининым. Они выяснили причину пожара. О ужас, в этом был повинен… сам государь-император.

Расследование привело к проекту Огюста Монферрана, который в 1833 году проводил реконструкцию помещений дворца. Все чертежи и рабочие документы, вплоть до последней сметы — были лично заверены Государем.

Который вообще считал себя великим инженером и зодчим. Ни одно общественное или государственное здание выше одного этажа не могло строиться без его «высочайшего утверждения». По всей Империи. Неважно, в столицах или сибирском Иркутске. В любом захолустном уездном центре…

«Николай I мнил себя знатоком строительного дела и архитектуры, входил во все подробности дворцового строительства; без согласования с ним ничего не могло быть сделано при перестройках». (историк двора Глинка)

Вот и появились в 1833 году в двух залах (Фельдмаршальском и Петровском) — фальшивые деревянные стены. В зазор между каменными и деревянными перегородками был сделан выход дымовых труб из подвальных помещений дворца. Эта инженерная ошибка была замечена печниками из Вологды, об опасности доложено коменданту Зимнего. Но кто мужичье сиволапое послушал бы… когда проект «высочайше утверждён». Излишне внимательную артель убрали с глаз долой, отправив утеплять казармы Кронштадта.

Именно подпись Николая I Павловича на чертежах и документах уберегла горе-архитектора от следствия и неминуемой расправы. Поскольку «император не мог ошибаться», расследование было закрыто. Но впечатлительная публика Санкт-Петербурга тайком судачила: не к добру, своими руками дом родной сгубил, так и империя пропадёт…

А вскоре мистика сгустилась до неимоверного мрака. В ту же самую роковую зиму 1837-38 года страшный пожар случился не только в Петербурге. В ночь с 10 на 11 января сгорела Лондонская Биржа. Следом в Париже вспыхнул главный театр «Опера-комик».

«Не есть ли это знамение? Три главных народа лишились в одно время тех предметов, которые были для них всего на свете дороже: жилище царское для русского, биржа для англичанина и театр для француза. Бедное человечество! Тебе подаются знаки, но нет к ним ключа у тебя…». (историк-писатель Погодин)

-

Бормотатели мантр… Смешные и опасные адепты «Трансцендентальной медитации»

«Ох, лишенько, горюшко и печалько!» Не думал — не гадал, а они живы! Это про секту «Трансцендентальная медитация» (ТМ). Если честно, давно потерял из вида этих смешных индивидов конца ХХ века. Даже показалось одно время: схарчили их давненько в пыточных подвалах РПЦ, ан нет… Законы маркетинга живучи, зараза мутировала. Вполне успешно здравствует на нашей богоспасаемой территории. Даже в соцсетях с вкрадчивой рекламой ходит, намедни к аффатару стукнулась…

Маркетинг для слабоумных!

Записывайте, пока канал жив! Самую простецкую мудрость: как стать настоящим, финансово успешным Гуру (именно с большой буквы). Во-первых, необходимо уметь сверлить чёрными, как смоль глазами, одну точку на протяжении нескольких часов. Во-вторых, быть оборудованным белоснежной чалмой и… обладать безукоризненной дикцией. Последнее особенно важно.

Иначе, если хоть раз собьёшься в речитативе: «трансцендентальная медитация, трансцендентальная медитация...» на «трансдентация… спецтранс... спецмедтранс...» — могут возникнуть подозрения. Особенно в российской глубинке. Которая уже электрифицирована, перестала намедни называть железную дорогу — «чугункой». Сохраняя до заката пятницы кристальную трезвость ума.

Вообще-то, тяжело Гуру живётся. Даже в недужных головушкой столицах. Ведь одной хорошей дикцией здесь много не заработаешь. Хоть и прибыл с исторической родины индийских слонов. Нужно быть крайне изобретательным. Не потопаешь — не полопаешь. Вот и скитаются бесчисленные Учителя по миру. В поисках недалёких разумом учеников.

Так было с основателем секты «Трансцендентальная Медитация», называвшего себя Махариши Рамеш Йоги. В начале 60-ых годов прошлого века добравшегося вплавь до американской Калифорнии. Тогда страна процветающего империализма была повернута мозгами на всё восточное, экзотическое, мистическое. Вот-вот готова была разрешиться от бремени движением хиппи. Где потребители кушали без разбора всякую восточную каку, едва упакованную в приемлемую западную обертку.

Доктор Рамеш Псахад Варма попал в самую тютельку. Верить в Бога становилось немодно. Строгие правила многочисленных американских Церквей, больше евангелистского толка, всячески воспитывали своих прихожан. Состязались в ограничениях, лишали соблазнов и сладких свобод. А тут… за очень небольшую (поначалу) плату можно было достичь райского блаженства. На этом свете, обращаю внимание.

Но необходимо тренироваться. Немного, самую малость. Совсем необременительное занятие: достаточно мысленно повторять особое, подобранное Гуру, словечко. Мантру.

Это взорвало состоятельное американское общество пляжной Калифорнии. Никаких длинных молитв, изнуряющих постов, отказа от удовольствий, алкоголя, наркоты, беспорядочного секса. Восседай два раза в сутки на мягкой подушке и мысленно повторяй: «ширинг», «хирим», «хиринг», «ширим»… Ум немедленно «достигнет самого источника мысли».

Так, со спокойствием ума — адепта настигнет «неизъяснимое блаженство». Но это не всё, само собой. При регулярности занятий и мысленной поддержке Гуру, его «апостолов-учеников»… на новообращенного сектанта просыпется манна материальных и социальных благ. Вплоть до снижения преступности в неблагополучном районе Чикаго.

Тема зашла. Америка «прожигателей жизни» обезумела. Стала медитировать по утрам и вечерам, исправно платила в кассу ТМ, организовывала автобусные туры по городам и весям с лекциями, печатала где только можно «научные достижения гуру Махариши». Постепенно приобретя форму классического сетевого «спрута». С организацией филиалов, заманиванием новичков, появлением жёсткой вертикали управления сверху донизу.

Принцип незатейлив: если твои «кармические отметки» хороши — будет расти оплата в долларах. Если нарушаешь заповеди Гуру… настигнут несчастья, сломаешь себе палец. Особенно заманчивым было стать инструктором «трансцендентальной медитации» или региональным менеджером. Таких обучали искусству подбирать «персональную мантру» неофитам.

Фокус был прост, как нехитрые манипуляции индийского рыночного факира. Новичка предупреждали: мантра у него жуть какая секретная, надиктованная свыше. Произнести её вслух, тем более при посторонних… о, Небо! Готовься к величайшим испытаниям! Сломаются все пальцы, как минимум… Умрут родственники, настигнет рак простаты и сдохнет любимый кот.

Если вы думаете, что процесс «творения и выбора мантры» сложен, — глубоко заблуждаетесь. Гений на то и гений, чтобы выбирать самый кратчайший путь между двумя точками. Махариши, такое впечатление, просто измывался над своими невежественными последователями Нового (а потом Старого) Света. Снабдив «инструкторов» ограниченным набором «личных мантр» для массового потребителя.

Все эти «ширим», «ширинг», «хирим», «хиринг» и прочая… эпитеты, называющие индусскую богиню смерти Кали. Верующий Индии, если бы погрузился в правильную медитацию с такими образами, — гарантированно мог спятить. Когда в мозг припожалует во всей красе монстр-чудовище, увешанное черепами и окровавленной расчленёнкой вместо бусиков. С мечами в кривых уродливых лапах, раззявленной в диком экстазе клыкастой пастью

Проблемы идентификации.

Секта Махариши ураганила по Америке почти два десятка лет, достигнув пика могущества в конце 70-х годов ХХ века. Персонал плодился, словно крысиное семейство на богатой помойке. Налаженный сетевой маркетинг и огромные рекламные бюджеты позволяли сектантам проникать во все сферы жизни общества. Мантры стали бормотать в школах и университетах, адвокатских конторах и даже в больницах назначались особо скорбным умом.

В созерцание блаженства погрузились администрации губернаторов штатов, семьи конгрессменов и сенаторов, даже Белый Дом поразила зараза. Но как только на военных базах появились первые организации ТМ, ударил тревожный набат. Был нарушен главный закон «совести» Америки — запрет религиозным проповедникам появляться в этой святая святых страны. Махариши долго время опасался такого развития событий. Предпринимая просто трансцендентальные усилия, дабы придать секте — наукообразный облик.

Тщетно. Чем хороша Фемида Нового Света — горой стоит за внутренний порядок страны, абсолютное равенство любого перед законом (если ты благочестивый налогоплательщик и американец, конечно). Бдительность, после грозного окрика из Пентагона и Налоговой Службы, стала запредельной. Особенно после нескольких громких публикаций «The New York Times».

Колумнисты издания, с огромной издёвкой и злым сарказмом, танком проехали по некоторым громким именам актеров, политиков, бизнесменов и интеллектуальной элиты. Погружённых на подушечках в мысленные повторения ипостасей богини Кали. Перевели на человеческий все «уровни личных мантр», вызвав гомерический хохот выходцев из Индии.

Чиновники и окружные суды США засучили рукава. Все признаки тоталитарной секты были налицо. Претензии на «исключительную истину» (все прочие виды медитации объявлялись Махаришей — неправильными), промывание мозгов новичкам, принуждение адептов к служению секте с уходом из собственных семей, непрозрачная строгая иерархия организации… Но самое главное — над всем этим конгломератом возвышалась фигура обожествляемого лидера, отца-основателя, непогрешимого и всемогущего. Этого Америка крайне не любит.

Грянуло несколько громких разоблачений. Как водится, нашлось немало финансовых нарушений. Маслица подлили скандальные отчёты общественных организаций психиатров, которые задолбались вытаскивать из тисков безумия спятивших адептов ТМ. «Трансцендентальную медитацию» признали религиозной организацией. В некоторых Штатах — социально опасной.

Шах и мат. Чего боялся Гуру больше всего — случилось. Это совсем другое законодательное поле, строжайшая финансовая и административная отчётность, прозрачность деятельности для любого члена организации.

Секта получила чудовищную пробоину ниже ватерлинии, сразу рассыпалась на сотню изолированных филиалов, стремительно усыхала. Туповатые бормотатели мантр оказались не готовы к прямой конкуренции на рынке «восточной эзотерики». Такие искушённые корпорации, как кришнаиты, бахаиты, ошоиты … их размотали по ветру, словно прах.

Выводы.

В Старом Свете у Гуру Махариши дела не задались вовсе. Ватикан, англикане и ряд Евангельских церквей объединились в краткосрочный ситуативный союз. Стоило где-то проклюнуться ТМ, на неё обрушивался вал негодующей прессы. Удалось сектантам зацепиться только в землях Голландии, окутанных клубами канабиса.

Поэтому, в середине 80-ых Махариши увидел спасение своей секты… в смертельно больном «перестройкой» СССР. По стопам десятков конкурентов, бормотатели появились в наших широтах. Запутав население, не отличавшее тантру от мантры.

Печальный прежний опыт они усвоили прекрасно. Специалисты по рекламе учли ошибки, разработали новые методики. Сегодня секта жива, как оказалось. Выдавая себя за «союз научных методик», щедро сдобренных колоритным индийским фольклором. А наше население, давно подготовленное «Зитой и Гитой» и толпами бродящих кришнаитов с колокольчиками… благосклонно внимает любому «гималайскому гуру».

Но наша земля особая, богоспасаемая. Тоже родина слонов. Только бешеных. Где гуру приходится нелегко. Нет хуже врага, чем услужливый дуралей, нанятый за большие деньги. Помню прекрасно, как одна очень уважаемая газета и три телеканала рассказывали взахлёб о девяти (!) генерал-лейтенантах Российской уже Федерации, которые посетили Университет Махариши в Голландии.

Начали строить «планы по созданию полигонов ТМ под Москвой и в других местах». Так же хорошо помню, как полетели со своих постов кубарем. После «строительства» таких планов. Хорошо, полигоны трансцендентальные не успели в бюджет пропихнуть. Сбивали бы сегодня натовские ракеты мантрами, как бог свят. А спецназ, после нехитрых диетологических нарушений меню, испускал небольших, но злобных духов. Силой мысли направляя их в логово террористов.

Если серьёзно, это уродливое явление никуда не делось. Забилось в глубокое подполье. Поступает крайне мудро, не совершает глупых ошибок других сект, добивавшихся признания за собой религиозного статуса (как наивные саентологи, свидетели Иеговы с кришнаитами). Покойник Махариши Махеш Йоги избрал верный путь: не иметь общего ни с одной религией. Напирать на научный медицинский метод, «специально разработанный для помощи человечеству».

Будьте осмотрительны. Покружив пару дней по ресурсам, которые услужливо предложила милая девушка из месседжера аффтара, пригорюнился. Представители «Трансцендентальной медитации» всё так же вербуют невежд:

«эффективными методами получения физического расслабления, улучшения здоровья, повышения умственного потенциала и раскрытием секретов жизненного успеха».

Помните, как только дело дойдёт до вашего кошелька, тренинга, встреч с «инструктором» (который обязательно ученик какого-нибудь гималайского брахмапёрты в сотом поколении) — бегите! Потому что: личная мантра — это страшный секрет, её знал только инструктор, но сразу забыл после передачи вам. И так далее… Самые отчётливые признаки, не ошибетесь. Мантры из «страшного секретного списка»:

• прошедшему «пуджу» в возрасте от 4 до 10 лет от роду дается мантра «Инг»,
• от 16 до 18 — «Айнг»,
• от 18 до 20 — «Айм»,
• от 20 до 22 — «Айнга»,
• от 22 до 24 — «Айма»,
• от 24 до 30 — «Ширинг»,
• от 30 до 35 — «Ширим»,
• от 35 до 40 — «Хиринг»,
• от 40 до 45 — «Хирим» … и так далее.

Это — имена и эпитеты индийской богини смерти Кали. Глубоко погружённые в духовные эксперименты, как правило, очень плохо заканчивают. Почитайте довольно многочисленную литературу по вопросу. Страшные бессмысленные видения пациентов, каталепсии, отключения сознания, психические срывы... наркотическая зависимость от медитаций. Но самое важное — удовольствие очень дорого обходится личному бюджету. Мявкнуть не успеете, как покорно потопаете в банк за кредитом.

Вот ведь удивительное дело. В провинции эта дичь не приживается, «вербовщица» не смогла назвать близлежащий к моей глухой норе населённый пункт для посещения «лекций». Но многоопытные столичные обитатели толпами расползаются к Гуру. Со всей серьёзностью рассматривая их «дипломы духовного химика физической терапии на астральном уровне самоблаженства».

Закончивших Менделеевский с филиалом в «Храме Судьбы». Сколько ещё нужно привести примеров, что «паранормальная квазифункция божественных телепатограмм души» опасна для бюджета и мозга. Ладно, высказался. Предупредил. Всем здоровья психического! «Херииииммммм…!»