aKtoR
Перед рассмотрением событий в ОдВО давайте посмотрим, как некоторые писатели создают свою версию событий накануне войны и преподносят ее как нашу реальную историю. К сожалению, без рассмотрения данного вопроса нельзя обойтись, хотя многих читателей это раздражает. (Заранее прошу у них прощения.) Рассмотрение этого вопроса связано с путаницей в воспоминаниях ветеранов войны и в документах, относящихся к ОдВО. Не разобравшись в событиях вдали от этого округа, нельзя понять событий, в нем происходящих.
Как создать писателю свою версию? Для этого не всегда нужно ехать в архивы и копаться там, не нужно искать материал в Интернете, объясняя нестыковки. Достаточно взять два разных события и соединить их своей версией. После чего безапелляционно заявить, что так думают все военные профессионалы! Кто же думает иначе — тот резунист-фальсификатор! И ведь проходит! Далее берется следующее событие и соединяется с получившемся звеном. Такие звенья обрастают «деталями», которые ничего не объясняют, все более запутывая и увлекая в сторону от нестыковок. Так возникает выдуманная история, которую выдают за истину и продают нам за наши деньги. При создании такой «истории» можно тех командиров, поступки или воспоминания которых противоречат версии писателя, называть предателями, врунами, тупыми унтерами — когда это выгодно.
Например, так поступает литературный деятель О.Ю. Козинкин. Рассмотрим два события из его версии, которые принципиально влияют на последовательность событий в ОдВО. Из мемуаров Г.К. Жукова, касающихся событий накануне войны, выбирается сюжет о том, когда 21 июня Тимошенко и Жуков приезжают с проектом своей директивы к Сталину. О.Ю. Козинкин тут же дополняет воспоминания Г.К. Жукова, который, вероятно, запамятовал те далекие события, своим уточнением: «[Жуков] принес директиву к Сталину, что он приносил еще 11 июня на ввод ПП [Планов прикрытия]».
Затем берется фраза из воспоминаний бывшего НШ ОдВО М.В. Захарова: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа…» Далее в воспоминаниях М.В. Захарова описывается разговор о возможности принятия особо важной Директивы из Москвы. Ложится это событие в версию писателя? Очень хорошо так ложится. Следовательно, проверять ничего не нужно. Козинкин принимает, что это событие для него является аксиомой.
На логичный вопрос: как могли звонить НШ ОдВО в 22-00 и говорить о передаче Директивы, если Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина только в 22-20?! Следует ответ, а звонил Жуков оперативному дежурному по ГШ из кабинета Сталина или из комнаты для военных у приемной. Оперативный дежурный, в свою очередь, по указанию начальника ГШ обзвонил все округа. Красивая версия, только доказательств ее существования нет ни единого.
На вопрос, почему в списке людей бывших у Сталина отсутствует Ватутин, следует ответ, что Ватутин ждал в приемной. А когда Жуков в мемуарах пишет слово "мы", то имеет в виду переход Жукова и Ватутина от приемной до комнатки, где обычно работали военные. Снова доказательств нет, а звено истинной «истории» уже «фактами» подтверждается. Если кто-то не поверил писателю на слово, то его следует записать в резунисты-фальсификаторы и требовать уже от него доказательств, опровергающих вымысел О.Ю. Козинкина... В ответ на указание нестыковок приводится в качестве доказательств описание наличия такой комнаты у кабинета Сталина и детали, связанные с ней. Но разве наличие такой комнаты может быть подтверждением присутствия в ней генерала Ватутина 21 июня?..
Давайте попробуем разобраться в этих двух событиях и понять, когда мог последовать звонок наркома или из ГШ в приграничные округа. С.Л. Чекунов писал, что должности «оперативного дежурного по ГШ» в то время не существовало. Был дежурный по ГШ и его помощник. В ночь на 22 июня дежурил полковник Васильченко. Даже в мелочах у О.Ю. Козинкина уже имеются неточности, но, возможно, такие неточности просто свойственны военным профессионалам?.. Так себя постоянно называет Козинкин и его военный консультант Мильчаков.
В мемуарах Г.К. Жукова практически нет никакой информации о событиях 20 и 21 июня 1941 года. Если нет событий, то вероятно все они не слишком лицеприятные и именно поэтому не попали в его мемуары. Все, что касается 21 июня начинается со следующего текста: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба КОВО генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.
— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль… И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен: «А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?»
— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду…
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
— Читайте! — сказал И. В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И.В.Сталин заметил: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений».
Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить… С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в ГШ, чтобы тотчас же передать ее в округа... »
Что в указанном фрагменте воспоминаний не корректно изложено?
Первое: общеизвестный факт, что звонок о перебежчике никак не мог состояться до 21-00 21 июня. Почему в мемуарах имеется ссылка на бывшего НШ КОВО? Вероятно, потому, что генерал армии М.А. Пуркаев скончался в январе 1953 года и опровергнуть мемуары не мог…
Второе. В кабинете Сталин был не один. Помимо вождя, там находились: Молотов, Ворошилов, Маленков и, возможно, Берия.
Третье. Жуков не упоминает Буденного, т. к. Буденный мог опровергнуть этот фрагмент мемуаров. В неопубликованном дневнике С.М. Буденный описал события, происходившие в кабинете Сталина, совершенно иначе, чем начальник ГШ. Поэтому возможно из мемуаров бывшего начальника ГШ также сознательно удалены фамилии всех людей, которые знали, что именно происходило в кабинете И.В. Сталина поздним вечером 21 июня.
Четвертое. Почему нарком обороны уверен, что перебежчик говорит правду? Показания этого перебежчика противоречили данным всех разведок и докладов руководства округов. Кроме того, П.А. Судоплатов писал, что накануне войны было установлено, что абвер под видом перебежчиков засылал к нам своих агентов. Об этом не могли не знать ни Тимошенко, ни Жуков, ни Сталин. Как после этого полностью верить какому-то перебежчику??
Пятое. Г.К. Жуков пишет: «Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату» и «вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить». По мнению автора генерала Ватутина, не было в указанное время в Кремле. Данные о присутствии Ватутина не подтверждены ни журнале посещения Сталина и ни в каком другом источнике информации. У писателя появляется версия, что Ватутин ожидал в приемной и этому утверждению нет ни одного доказательства. В похожей ситуации когда осенью 1940 года к Сталину дважды носили проект «Планов прикрытия» нарком обороны, начальник ГШ и Ватутин. Они входили в кабинет вождя. Об этом писал в своих воспоминаниях маршал А.М. Василевский, который и оставался в приемной. А тут, по версии писателя, генералу Ватутину указали посидеть на стульчике... Получается, что верить чему-то в приведенном фрагменте мемуаров просто нельзя, т. к. там приведена непроверенная информация, а информация, которую можно проверить, оказывается искаженной.
Во время предыдущего заседания в кабинете Сталина начальник ГШ Г.К. Жуков находился на второстепенном (с точки зрения надвигающейся войны) совещании в ГАУ, на котором выступал с речью. Поэтому больше похожа на правду версия С.М. Буденного, что военные пришли к Сталину вообще без всякой директивы... Выходит, что первая контрольная точка версии Козинкина, мягко говоря, может оказаться ложной. Как же тогда, можно утверждать, что его версия самая правдивая и исторически верная? Кроме того, писатель обиженно заявляет, что у него версии нет: он просто описывает происходившие в то время реальные события…
Отсутствие правдивой информации в мемуарах начальника ГШ о событиях дня и вечера 21 июня могут свидетельствовать только о том, что нарком и начальник ГШ до совещания у Сталина не сделали ничего для подготовки войск к войне на рассвете 22 июня. Ничего, кроме успокаивания командующих приграничных округов, чему есть свидетельства.
А дальше писатель додумал свою версию: Жуков выходит в другую комнату, где его ожидает Ватутин. Составляют вместе новый текст Директивы №1. Жуков звонит оперативному дежурному по ГШ с указанием обзвонить все округа, чтобы ждали прихода особо важной Директивы. При этом ни в одном округе нет ни единого подтверждения этой версии. Даже Г.К. Жуков, вероятно, из скромности об этом умолчал в своих мемуарах. Знает об этом только О.Ю. Козинкин... После этого у писателя появилась новая «гениальная» идея о направлении в округа второй Директивы о начале ввода «Планов прикрытия». Эту Директиву также никто не видел, как и мифическую директиву (директивы) от 18.6.41 г. Уважаемые читатели, вы можете узнать, что думает об этих высказываниях исследователь С.Л. Чекунов, некоторые комментарии которого приведены в комментариях к 23-й части. К сожалению, вам придется их там поискать в комментариях автора… Следует отметить, что автор использовал высказывания С.Л. Чекунова без его согласия и просит прощения за свой неправильный поступок.
Вторая контрольная точка «реальной истории» О.Ю. Козинкина — это воспоминания М.В. Захарова о звонке ему командующего войсками ОдВО в 22-00. К этой временной отметке мы вернемся после рассмотрения мемуаров маршала Советского Союза М.В. Захарова (с 04.1960 по 03.1963 и с 11.1964 по 1967 год — начальник ГШ ВС СССР). Приступаем к рассмотрению события накануне войны в самом южном округе.
В мае 1941 года в Крым из СКВО передислоцируется управление 9-го ск с корпусными частями и со 106-й сд. В тоже время из КОВО в Крым передислоцируется 32-я кд, которая входит в состав 9-го ск. Корпус после передислокации получил наименование «9 особый ск». В тоже время в отдельных документах и воспоминаниях он называется отдельным.
К 22.6.41 в подчинении командования ОдВО находились следующие объединения: 14 ск (25 и 51 сд), 35 ск (95 и 176 сд), 48 ск (30 гсд и 74 сд), 9 особый ск (106, 156 сд и 32 кд), 2 кк (5 и 9 кд) и находящийся в стадии формирования 18 мк (44 и 47 тд, 218 мд). На территории округа в резерве Главного командования дислоцировался в Днепропетровске 7-й ск (116, 196 и 206 сд) и в районе Тирасполь-Кишенев-Балта 2-й мк ( 11 и 16 тд, 15 мд).
Ранее говорилось о том, что на 17.6.41 по оценке разведки у границы в трех эшелонах против войск ОдВО были сосредоточены до 16 немецких дивизий (включая, две тд, одна из них требовала проверки) и до 18 румынских. В РМ РУ ГШ немецкая группировка в Румынии (включая дислоцированные в центральных областях страны и перемещающиеся соединения из Болгарии к нашей границе) оценивается в 35-36 дивизий. Практически такую же информацию разведка доставила и в первые дни войны.
Большое количество соединений, дислоцирующихся у побережья в Румынии, вызывали мысли у командования КА о возможной высадке вражеского десанта на полуостров Крым и последующего удара в тыл войскам ОдВО. В некоторых книгах проскальзывает мысль о высадке нашего десанта на побережье Румынии в случае ответного удара КА по немецко-румынским войскам. По мнению автора, это ложь, выгодная европейской «цивилизации». Почему? Сравните число наших дивизий в Крыму и до 15-18 немецко-румынских в Северной Добрудже. Чей флот сильнее ЧФ или румынский и часть итальянского, которая может войти в Черное море?.. Не торопитесь смеяться об упоминании итальянского флота в Черном море. Об этом будет информация в РМ...
К.А.Мерецков: «Из Киева я отправился в Одессу, где встретился с НШ округа генерал-майором М.В.Захаровым. Выслушав его подробный доклад, из которого явствовало, что и здесь, на границе, наблюдается тревожная картина… М.В.Захаров проводил большую работу по подготовке войск к боевым действиям. Он часто устраивал тревоги. При мне поднял по тревоге окружную авиацию, а затем самолетам, взлетевшим с обычных аэродромов, приказал сесть на полевые, как и предусматривалось по плану в случае войны. Получилось хорошо, если не считать того, что шесть самолетов не смогли потом взлететь с вязкого грунта, размокшего после дождя…
[О проведении таких массовых учений ВВС в других округах вы не найдете упоминания. Мы вновь сталкиваемся с частной инициативой в рассматриваемом округе. Весьма странно, что Мерецков при описании этого события не упоминает командующего округом.]
М.П. Кирпонос, отнесясь к делу очень серьезно, отдал распоряжение о занятии полевых позиций в пограничных УР КОВО и начал подтягивать войска 2-го эшелона. В Москву поступило сообщение об этом. Передвижение соединений из 2-го эшелона было разрешено, но по указанию ГШ войскам КОВО пришлось оставить предполье и отойти назад. До рассмотрения сходной инициативы ОдВО дело не дошло. В результате на практике войска этого округа были в канун войны, можно считать, в боевой готовности, чего нельзя сказать о войсках КОВО, а также о ЗапОВО…»
Со слов маршала К.А. Мерецкова в КОВО занятие предполья и долговременных сооружений, а также подвод ск 2-го эшелона войск прикрытия осуществлялось по инициативе М.П. Кирпоноса. В последствие эту инициативу узаконил ГШ, одновременно по указанию ГШ войска оставили предполье. Также маршал Мерецков пишет, что до аналогичного указания командованию ОдВО у ГШ «не дошло дело». И вновь мы сталкиваемся с упоминанием не централизованных указаний из НКО и ГШ, а с узакониванием инициативы Военного Совета КОВО.
По личной инициативе командования округа (автор считает, что в большей мере к этому имеет отношение НШ ОдВО) практикуются массовые перелеты авиации с основных аэродромов на полевые площадки в темное время суток. На это не решились больше ни в одном другом приграничном округе... А в стране раскручивается дело авиаторов. Нужно иметь мужество в это время осуществлять массовое перебазирование авиации округа. Чуть позже мы увидим еще несколько интересных моментов, связанных с инициативой командования округом или лично НШ округа М.В.Захарова.
Я.Т. Черевиченко (командующий ОдВО 22.6.41 на базе управления и войск ОдВО сформирована 9 отд.армия): «21.6.41. Поздний вечер. «Товарищ генерал!» — голос оперативного дежурного звучит в телефонной трубке взволнованно «Вас вызывает нарком». И вот я в здании, где до передислокации находился штаб округа. «Москва на проводе», — доложил сразу же дежурный, передавая мне трубку аппарата ВЧ.
— Сейчас с вами будет говорить народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко, — услышал я приглушенный расстоянием голос. На мгновение стало тихо. Затем раздался голос наркома: «Здравствуйте, товарищ Черевиченко!»
— Здравствуйте, товарищ нарком! Слушаю вас.
— Вы в Одессе?
— Да. Но завтра к исходу дня я выезжаю в Тирасполь.
— А где ваш штаб?
— Штаб сосредоточен на восточной окраине города Тирасполя для руководства предстоящими учениями.
— Немедленно выезжайте к месту дислокации штаба. Имейте в виду, что возможна провокация со стороны Германии и Румынии.
— Что, война? — невольно вырвалось у меня.
— Войны, возможно, и не будет, но войска должны быть наготове, — ответил Тимошенко и добавил: — Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики.
В кабинете наступила тишина. Она продолжалась недолго. Ее нарушил громкий бой часов. Они отстучали 11 раз. 23-00.»
Странный разговор: возможно ожидается война, а командующего отправляют в дорогу немедленно. Он до утра никак не успевает прибыть к своему штабу и будет вне «зоны доступа», как говорят сейчас. Так же, как и командующий ЛВО… Такие события возможны только в одном случае, если нарком обороныпоздним вечером еще не знает будет ли война на рассвете 22 июня. Вспомните, что в черновике текста Директивы №1 зачеркнуто слово «на рассвете».
Звонок наркома около 23-00 подтверждается тем, что в мемуарах Я.Т. Черевиченко говорится: «Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики». Вероятно, нарком обзванивал округа с севера на юг. Копия Директивы №1 также направлялась в НК ВМФ и адмиралу Кузнецову нарком обороны звонит около 23-00. Вероятно, это произошло после звонка в ОдВО. В этом случае звонок в ЗапОВО был перед звонком в КОВО.
Отголосок звонка наркома в штаб ЗапОВО около 23 часов мы встречаем в мемуарах НШ 4-й армии Л.М.Сандалова: «Около 23 часов нас вызвал к телефону НШ округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знали…» Вероятно, НШ ЗапОВО говорит близкое к тому, что услышал от наркома обороны и далее передал похожие указания во все подчиненные приграничные армии. Слова НШ ЗапОВО близки к словам наркома в воспоминаниях Я.Т.Черевиченко: «Войска должны быть наготове.» О звонке в округа до 23-00 с предупреждениями о чем-либо в воспоминаниях командующего ОдВО нет ни слова. Такая информация, как мы видели, отсутствует и в воспоминаниях ветеранов войны из других округов. Вероятно, нарком обороны не ожидал, что Директива №1 будет очень долго доходить до округов…
По воспоминаниям К.Н.Галицкого поздно ночью 21 июня происходит звонок генерала Павлова командующему 3-й армии с приказанием ожидать у аппарата особо важного распоряжения. Возможно, что это отголосок последующих переговоров с указанием о приведении штабов в готовность. Отчасти это подтверждается воспоминаниями Н.Г.Белова (командир 10 сад): «Командующий просит зайти сейчас к нему.» По выработавшейся привычке взглянул на часы – 24-00... Генерал Коробков был один: «Получен приказ привести штабы в боевую готовность…» Кто решился пройтись по ссылки, тот должен был видеть комментарий С.Л.Чекунова о том, что Павлов четко выполнял все приказы ГШ.
П.И.Ляпин:«Значительно позже 23 часов 21 июня генерала Голубева [командующий 10-й армии] вызвали в штаб для переговоров с Павловым...» Это также подтверждается рапортом начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося: «21 июня 1941 г. в 24-00 мне позвонил ЧВС и просил прийти в штаб… Командующий 10-й армией Голубев сказал, что обстановка чрезвычайно напряженная и есть приказ из округа руководящему составу ждать распоряжений, не отходя от аппарата. В свою очередь к этому времени были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий...»
Вероятно, в первый раз после подготовки текста черновика Директивы №1 нарком обороны обзванивал штабы округов приблизительно с половины одиннадцатого (или немного позже) до 23-00 (или чуть позже). В предыдущих частях нам не встретилось ни каких упоминаний о звонках в округа из столицы около 22-00. Указание данного времени в мемуарах М.В.Захарова связано с какой-то ошибкой... В комментариях С.Л.Чекунова также указывается, что звонка из Москвы руководству ОдВО до 23-00 не было.
Вернемся вновь к воспоминаниям Я.Т.Черевиченко: «Свяжите меня с НШ округа, — приказал я дежурному. Связь работала хорошо, и уже через минуту я разговаривал с НШ генерал-майором М.В.Захаровым. Коротко объяснив ситуацию и передав содержание разговора с наркомом, я приказал Захарову поднять все приграничные войска по боевой тревоге, а войскам округа занять оборонительные рубежи, согласно плану, и быть готовыми встретить врага огнем.
М.В.Захаров проявил исключительную оперативность и инициативу. Еще до моего приказа, узнав от командования ЧФ о надвигающейся опасности, он одновременно с отдачей распоряжения о повышении боевой готовности командующему ВВС округа генерал-майору Ф.Г.Мичигину приказал командирам корпусов вывести войска по боевой тревоге из населенных пунктов. Частям прикрытия был отдан приказ занять свои районы и установить связь с пограничными отрядами….»
Мы сталкиваемся с фактом искажения информации. Снова нестыковка. На ЧФ узнали о возможном нападении только после звонка наркома ВМФ адмирала Октябрьскому после 23-37 21.6.41. В воспоминаниях ветеранов и в документах ОдВО много временных отметок, но, странно, что они иногда не стыкуются между собой. Для чего это многословие? Для того чтобы показать, что воспоминания М.В. Захарова в части текста: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы…» являются не корректными. При подготовке материалов цикла автор озвучил свой критерий к видению правдоподобности информации: правдоподобная информация должна быть подтверждена документально или же другими воспоминаниями. О временной отметке «22-00» подтверждения нет ни в одном источнике. Поэтому для автора эта отметка является некорректной.
В мемуарах Захарова указано (после звонка оперативному дежурному ГШ после 22-00): «Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк…» Приведенную в указанных словах отметку «23-00» автор бы согласовал с временем звонка командующему ОдВО.
Что еще не корректного в мемуарах Я.Т. Черевиченко? Это то, что НШ округа начинает отдавать приказы не информируя о них своего командующего, с которым связаться можно в течение нескольких минут...
О звонке наркома обороны в округа около 1-00 22 июня несколько больше информации, которую мы рассмотрели в 24-й части.
Продолжим рассмотрим описание событий накануне войны, приведенные в воспоминаниях маршала М.В. Захарова: «Вблизи советских границ в возрастающих масштабах продолжали сосредоточиваться немецкие войска. Из различных источников, по каналам разведки и иным, все чаще стали поступать сведения с указанием конкретных дат нападения Германии и о том, что фашистская армия практически завершила подготовку к вторжению, что в любой момент следует ожидать ее нападения. В порядке ответной меры, обусловленной суровой необходимостью, ГШ по указанию правительства в начале мая 1941 года дал указания приграничным ВО передислоцировать ряд соединений ближе к государственной границе, а директивой от 13.5.41 приказал выдвинуть на запад войска из внутренних ВО…
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 21.6.41 и директивой НКО от 25.6.41, подписанной С.К.Тимошенко и Н.Ф.Ватутиным, 19, 20, 21 и 22-я армии, сосредоточиваемые в РГК, объединялись в группу резервных армий. Командующим этой группой назначался маршал С.М.Буденный, членом Военного Совета — Г.М.Маленков и временно исполняющим должность НШ группы — генерал А.П.Покровский Штаб группы должен был располагаться в Брянске. Формирование группы заканчивалось к исходу 25.6.41. Выполняя директиву НКО от 12.6.41, приграничные округа начали подтягивать ряд дивизий и корпусов, расположенных в глубине, ближе к государственной границе.
По настоятельной просьбе Военного Совета ОдВО личным распоряжением начальника ГШ Г.К. Жукова от 14 июня ОдВО согласно мобплану разрешалось «выделить армейское управление и 21.6.41 вывести его в Тирасполь», т.е. перевести управление 9-й армии на полевой КП. Одновременно приказывалось окружное управление во главе с заместителем командующего округом генералом Н.Е. Чибисовым оставить в Одессе для руководства войсками, расположенными в Крыму. В этот же день подобное указание получил командующий КОВО: ему было приказано управление ЮЗФ вывести в Винницу к 25 июня. Управление ЗФ (ЗапОВО) и СЗФ (ПрибОВО) распоряжением ГШ от 18 июня разрешалось вывести на полевые КП к 23.6.41…»
Обратите внимание на даты. Фронтовые управления не выводятся одновременно на полевые КП, чтобы быть в готовности к войне на рассвете 22 июня. Переместиться на полевые КП еще не значит быть готовыми к управлению войсками округов. Именно такую ситуацию мы видели в КОВО и в ПрибОВО, когда случилась неразбериха при выезде на полевые пункты управления. Почему так случилось? Получается потому, что срок готовности фронтовых штабов на полевых пунктах к управлению войсками был позже, чем якобы ожидавшееся нападение руководством КА на рассвете 22 июня.
А.М. Василевский: «27 мая ГШ дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых КП, а 19 июня — вывести на них фронтовые управления ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО. Управление ОдВО по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12-15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе…»
Снова мы сталкиваемся с частной инициативой командования округа, с которой согласился Тимошенко и Жуков. Фронтовые управления других округов выдвигаются на полевые КП в другие сроки, которые нельзя связать с ожидаемой ГШ датой начала войны 22.6.41. Следует отметить, что указанные распоряжения о выводе фронтовых управлений является нарушением сроков, предварительно согласованных с ГШ и приведенных в проектах «Планов прикрытия…»
Записка по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск КОВО на 1941 год: «Правее — ЗапОВО. Штаб округа с 3-го дня мобилизации — Барановичи… Левее — ОдВО. Штаб с 3-го дня мобилизации – Тирасполь…»
Записка по плану действий войск в прикрытии на территории ЗапОВО: «Правее — ПрибОВО. Штаб с М-3 – Паневеж... Левее — КОВО. Штаб с М-3 – Тарнополь...»
Проекты «Планов прикрытия…» в указанной выше трактовке везут в Москву на утверждение. Так и хочется сказать: "война войной, а утверждение Планов по расписанию..."
М.В.Захаров: «21.6.41 Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создать ЮФ в составе 9-й и 18-й армий. Управление последней выделялось из Харьковского ВО.
С апреля 1941 года в приграничных районах появились вполне определенные признаки осложнения обстановки. Из сводок РУ ГШ командованию округа было известно о непрерывном увеличении количества немецких войск в Польше за счет переброски их из Франции и о появлении соединений немецко-фашистских войск на территории Румынии…
С нарастанием напряженности командование и штаб ОдВО приняли необходимые меры по повышению бдительности, усилению охраны границы, усилению разведки. Проводилась проверка боевой готовности войск. Многие авиационные части и соединения поднимались по боевой тревоге с наступлением темноты. В течение ночи летный состав тренировался в перебазировании самолетов с постоянных аэродромов на оперативные. Взлет самолетов намечался с таким расчетом, чтобы летчики, совершив перелет, успели с наступлением рассвета сесть на оперативные аэродромы, где создавались запасы горючего и боеприпасов…
В апреле (или мае), рассматривая план мобилизационных перевозок округа, я обратил внимание на то, что в плане нет расчетов на вывоз семей начсостава из приграничной зоны. На мой вопрос, чем это вызвано, начальник ВОСО округа полковник П.И.Румянцев сослался на то, что в изданном в 1941 году Наставлении по мобилизационной работе раздел по эвакуации семей из приграничной зоны отсутствовал (в ранее имевшемся Наставлении такой раздел был). Этот пробел в плане был срочно ликвидирован. Начальникам приграничных гарнизонов немедленно были даны распоряжения о порядке вывоза семей в случае объявления мобилизации или начале боевых действий. В них указывались ж/д станции, к которым приписывались гарнизоны, порядок прибытия семей военнослужащих к месту посадки в эшелоны, какие гарнизоны куда эвакуировать… [Снова речь идет об инициативе НШ ОдВО]
6.6.41 из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хуши спрашивал своего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, т.к. 9-12 июня «нужно ожидать событий». О каких событиях шла речь, установлено не было. В это время командующий войсками округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко находился в Крыму, где принимал прибывавшие туда управления 9-го ск, сд и кд.
Получив указанное донесение, штаб округа немедленно информировал об этом штаб КОВО и ГШ. В этот же день около 14 часов по ВЧ о полученном донесении было доложено лично начальнику ГШгенералу армии Г.К. Жукову и одновременно высказана просьба: управление 48-го ск из Кировограда и его 74-ю сд из Первомайска перебросить в район Бельцы, т.к. на этом направлении… находилась лишь одна 176 сд, сил которой было явно недостаточно для прикрытия фронта в 120 км; кроме этого, выдвинуть из района Рыбницы на бельcкое направление и 30 гсд. Проведя выдвижение указанных соединений, на бельcком направлении можно было создать группировку в составе трех дивизий — 176, 74 и 30, объединенных управлением 48 ск.
Г.К. Жуков прервал мой доклад словами: «Что вы паникуете!» Услышав в ответ: «Ожидаю положительного решения этого вопроса», Г.К.Жуков после небольшой паузы сказал, что он доложит наркому и позвонит мне не ранее 16 часов. Действительно, около 16 часов начальник ГШ передал по ВЧ, что Народный комиссар обороны согласен с предложением, но обращает внимание на то, что передвижение войск производилось скрытно, в ночное время.»
Снова мы видим личную инициативу НШ В.М. Захарова, который не боится настаивать на своем решении. Такую же позицию мы видели в воспоминаниях НШ КОВО Пуркаева. Более мягкий НШ ЗапОВО Климовских не выступал с похожими просьбами – его «подмял под себя» командующий ЗапОВО. Мы не знаем о позиции, которую занимал П.С.Кленов (НШ ПрибОВО), который не оставил воспоминаний. В этот период появилась фраза: «передвижение войск производилось скрытно, в ночное время».
М.В.Захаров: «Указания были приняты к исполнению. Через час в Кировоград был послан самолет за командиром корпуса… Р.Я.Малиновским, который проводил в этом районе учение. К концу дня он прибыл в Одессу. К этому времени штаб подготовил карту маршрутов и районов учений, в том числе для учения по форсированию реки Днестр. Изучив необходимые документы, командир корпуса на рассвете 7 июня вылетел в Кировоград. В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74 сд по боевой тревоге выступили в район Бельцы. 147 сд 48 ск оставалась на месте, т.к. предназначалась для передачи в состав 7 ск.
В ходе ночного марша войска проводили учения по отражению танкового удара. Для этого привлекалась 16 тд, дислоцировавшаяся в районе Котовска. Проводилось также учение по форсированию Днестра. При этом за противника действовала 30 гсд. К 15 июня управление 48 ск и его 74 и 30 дивизии сосредоточились в лесах восточнее Бельцы. В этот же день штаб ВО отдал распоряжение: вторую очередь артполков не отправлять на окружной артиллерийский полигон, где они должны были проводить боевые стрельбы; задержать также отправку зенитной артиллерии на полигон….
В конце июня в округе намечалась армейская полевая поездка со средствами связи, на которую привлекались все корпуса, авиация и армейский аппарат, выделяемый по мобилизации из окружного управления. 18 июня утром командующему войсками округа, возвратившемуся в Одессу, были доложены соображения о том, что полевую поездку со средствами связи следует отменить, т.к. обстановка требует постоянной боевой готовности войск. Проведение же этого учения вызовет необходимость сосредоточить штабы корпусов и штабы авиационных дивизий с их средствами связи в районе Тирасполя, приведет к тому, что войска всего округа в случае военных действий могут остаться без управления. В такое тревожное время целесообразнее провести рекогносцировку с решением задач-летучек на местности без средств связи, чтобы командиры частей и соединений могли при необходимости быстро возвратиться к своим войскам. Армейское управление, выделяемое из окружного, нужно поднять по боевой тревоге согласно мобилизационному плану и отправить в Тирасполь, где предусматривалось размещение штаба армии как по игре, так и по плану прикрытия (тем более что в Тирасполе на военное время заранее был подготовлен узел связи).
С этим предложением командующий войсками вначале не согласился, ссылаясь на то, что ГШ обвинит в срыве запланированной армейской полевой поездки. В результате моих настойчивых предложений генерал Я.Т. Черевиченко позвонил в Москву и попросил разрешения на проведение учений. Народный комиссар обороны ответил, что надо согласиться с предложением НШ округа.
[Командующий восками округа по очень настойчивым требованиям НШ обратился к вышестоящему начальству, которое вновь пошло навстречу командованию округа.]
После этого разговора было решено в порядке проверки мобилизационного плана поднять по боевой тревоге личный состав развертываемого армейского управления и на автомашинах направить его в Тирасполь. Там, в зависимости от обстановки, в ближайшие дни провести с командирами корпусов рекогносцировки и проигрыш летучек на местности. Утром 20 июня управление 9-й армии тронулось в путь. На следующий день с разрешения командующего войсками округа я также выехал из Одессы поездом в Тирасполь и вечером прибыл в штаб армии…
Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы. Командующему был дан ответ: что любая шифровка из Москвы будет прочитана. Вновь последовал вопрос: «Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать ШТ из Москвы?» Меня это крайне удивило. Я ответил: «Вторично докладываю, что любую ШТ из Москвы могу расшифровать». Последовало указание: «Ожидайте поступления из Москвы ШТ особой важности. Военный Совет уполномочивает вас немедленно расшифровать ее и отдать соответствующие распоряжения. Я и ЧВС будем в Тирасполе поездом 9-00 22 июня. Черевиченко».
Немедленно после этого начальнику отдела было дано указание выделить опытного работника, способного быстро расшифровать телеграмму. Затем я вызвал к аппарату Бодо оперативного дежурного по ГШ и спросил, когда можно ожидать передачу ШТ особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк.
Первым к аппарату СТ-35 подошел командир 14 корпуса генерал-майор Д.Г. Егоров, вторым — командир 35 корпуса комбриг И.Ф. Дашичев, а затем — НШ 2 кк полковник М.Д.Грецов. Командиру 48 корпуса Р.Я. Малиновскому распоряжение передавалось по аппарату Морзе. Всем им были даны следующие указания: 1) штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; 2) частям прикрытия занять свои районы; 3) установить связь с пограничными частями.
К этому времени в штабе по срочному вызову собрались начальники отделов и родов войск, командующий ВВС округа. Тут же присутствовал командир 2 мк… Я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности и что мною отданы соответствующие приказания командирам соединений. Командиру 2 мк также было дано указание привести части корпуса в боевую готовность и вывести их в намеченные выжидательные районы.
Таким образом, непосредственно в приграничной полосе (ОдВО по боевой тревоге были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и механизированная дивизии и 2 УР.
[На границе имелись Верхнепрутский и Нижнпрутский УРы, в которых имелось всего по 7 строящихся сооружений. Их опб находились в стадии формирования и поэтому им приказы не отдавались.]
Во втором эшелоне округа оставались 150-я сд и дивизии 7-го ск (на третий день войны этот корпус был передан в состав ЮЗФ).
Когда командующему ВВС округа было предложено к рассвету рассредоточить авиацию по оперативным аэродромам, он высказал возражения, мотивируя их тем, что при посадке на оперативные аэродромы будет повреждено много самолетов. Только после отдачи письменного приказания командующий ВВС приступил к его исполнению.
[Идут аресты командиров по делу «авиаторов». Если 22 числа ничего не произойдет, а будет разбито или повреждено много самолетов при посадке ночью, то и НШ (отдавший приказ) и командующий авиацией (подавшийся на провокационный приказ) пострадают так же, как и авиационные генералы… Захаров берет ответственность на себя, не зная, какие указания имеются в тексте еще не полученной ШТ.]
Примерно во втором часу ночи 22 июня дежурный по узлу связи штаба доложил, что меня вызывает оперативный дежурный ГШ. Произошел следующий разговор: «У аппарата ответственный дежурный ГШ. Примите телеграмму особой важности и немедленно доложите ее Военному Совету.» Я ответил: «У аппарата генерал Захаров. Предупреждение понял. Прошу передавать.» В телеграмме за подписью Наркома обороны С.К.Тимошенко и начальника ГШ Г.К.Жукова Военным Советам приграничных округов и Наркому ВМФ сообщалось, что в течение 22–23.6.41 г. возможно нападение немцев в полосах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО.
В телеграмме подчеркивалось, что нападение немцев может начаться с провокационных действий. Поэтому войскам ставилась задача не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно приказывалось: все войска привести в боевую готовность; в ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки УР на государственной границе; перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам и тщательно замаскировать всю авиацию; привести в полную боевую готовность ПВО; подготовить к затемнению города и объекты. Округа предупреждались, чтобы никаких других мер без особого распоряжения не предпринимать…
Получив директиву народного комиссара обороны, я был очень взволнован, т.к. отданное мною приказание о выводе войск округа в районы прикрытия на государственную границу находилось в противоречии с полученными указаниями из Москвы. Тогда я решил передать от имени командующего войсками округа содержание приказа Народного комиссара обороны командирам корпусов для неуклонного исполнения и руководства, что и было немедленно сделано. Однако прежнее распоряжение не только о приведении войск округа в боевую готовность, но и о выводе их в выжидательные районы не отменялось. Более того, объявлялась боевая тревога во всех гарнизонах округа…»
Интересное мнение бывшего НШ округа, прошедшего всю войну и ставшего в последствии начальником ГШ: требования Директивы №1 находились в противоречии с ранее отданными им указаниями. Напомню, что похожие строки писал и маршал Мерецков после прибытия в Ленинград: «Перед моим приездом в Ленинград из НКО в штаб округа постудила директива о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным началом войны. За истекшее время соединения, части и подразделения округа стали подтягиваться ближе к государственной границе и занимать УР, но делали это медленно, т.к. директива требовала, чтобы войска оставались рассредоточенными и продвигались скрытно… В целом округ не сумел выполнить все требуемое. Даже приведение войск в боевую готовность осуществлялось довольно робко: не позволял последний пункт директивы, которым запрещалось проводить без особого распоряжения какие бы то ни было другие мероприятия…»
М.В. Захаров: «На рассвете командующий ВВС… доложил, что основная часть подчиненной ему авиации перебазирована на оперативные аэродромы и выведена из-под ударов авиации противника, которые наносились по стационарным аэродромам с 3-30 до 4-30 22 июня…
Беспокойство о том, как бы выходящие в районы прикрытия войска не поддались на возможную провокацию, не покидало меня. В 3-45 22 июня в комнату, где мы находились, вбежал дежурный по телеграфу и передал принятое из Одессы от заместителя НШ округа по организационно-мобилизационной работе полковника А.М. Кашкина сообщение, в котором говорилось, что, по данным командира Одесской ВМБ контр-адмирала А.А.Жукова, неизвестная авиация в 3-15 бомбила Очаков и Севастополь…»
ЖБД 9-й армии: «В 24-00 21.6 части армии, прикрывающие госграницу телеграфным распоряжением приведены в боевую готовность по тревоге. Дан приказ занять районы по плану прикрытия.
В 4-00 22.6, когда части армии во взаимодействии с погранчастями прикрывали свои участки, румынская армия, поддержанная немецкими частями открыла артиллерийско-пулеметный огонь, по нашим пограничным пунктам… Одновременно румынско-германская авиация производила налеты на ряд городов…»
Информация, приведенная в ЖБД, показывает, что части 9-й армии были подняты по тревоге в 24-00 21 июня. Эта информация стыкуется с приведенным выше анализом событий и с оперсводкой штаба армии.
Оперсводка №01 к 9-00 22.6.41. Штарм Тирасполь: «1. Части армии прикрывающие госграницу с 24-00 21.6.41, телеграфным распоряжением приведены в боевую готовность по боевой тревоге. Приказано занять районы по плану прикрытия.
2. С 4-00 22.6 румынская армия открыла артиллерийско-пулеметный огонь по нашим пограничным пунктам на фронте Бадражи-Ноуй, Унгени, Леово, Рени, Измаил и на Белецком направлении авиацией бомбила Бельцы, Кишинев, Дубоссары, Гроссулово и южнее Аккерман, Болград.
3. К 9-00 известно:
а) К 5-10 в пунктах Виншоара, Унгени, Леово, Кагул, Рени взаимная артиллерийско-пулеметная перестрелка;
б) К 5-30 — авивция противника бомбила аэродром Гроссулово. потери — 5 самолетов на земле. Воздушный бой над Бельцы, Болград и Кишинев. В районе Кагул — наводка переправы пр-ка.
в) К 6-00 — из Галац в направлении Рени вдоль румынского берега десять мониторов. В районе Измаил — Рени огневой бой. Над Болград воздушный бой. Трофеи — сбито четыре румынских самолета.
г) К 7-00 над Бельцы воздушный бой с участием немецких самолетов. Трофеи — два самолета пр-ка сбито. В район аэродрома Аккерман с самолета типа "Бленхейм" сброшего пять бомб. повреждений и потерь нет. Над Кишиневым воздушный бой...»
Из информации, приведенной в первой оперсводке штаба 9-й армии, нельзя сделать однозначный вывод о начале полномасштабной войны.
К.И. Деревянко (зам.НШ Одесской ВМБ): «НШ ОдВО генерал-майор М.В. Захаров пригласил командира базы Жукова и меня и ознакомил нас с содержанием директивы наркома обороны, которой запрещалось в приграничной полосе проводить такие мероприятия, которые Германия могла бы истолковать как нашу подготовку к войне. Речь шла о войсковых учениях, полетах самолетов, подтягивании войск к границе. Не разрешалось открывать огонь по немецким самолетам… Я попросил генерала Захарова ориентировать в обстановке.
– У наших границ уже более 75 немецких и румынских дивизий, идет наращивание сил. Германское правительство объясняет перевод своих войск с запада на восток необходимостью вывести их из-под ударов английской авиации для отдыха, переформирования и тренировок к десантированию на Британские острова. Неубедительно звучит. Неясно, чье внимание немцы хотят отвлечь: англичан – от Ла-Манша или наше от нашей границы? Ситуация крайне запутанная, и мы не должны исключать камуфляжные действия германского командования. Наше дело – готовиться к отражению удара...
Беспокойные апрель и май сменились тревожным июнем. В штаб округа из-за кордона поступают сведения о том, как идет сосредоточение войск противника у нашей границы. За май – удвоение румынских дивизий, а в северных районах Румынии отмечено появление немецких частей и крупного войскового штаба. Это был штаб 11-й немецкой армии. В готовности 3 и 4 румынские армии. Штаб ОдВО обменивался разведсводками с КОВО... Пришла июньская сводка РУ ГШ… Генерал Захаров пригласил меня и начальника разведки округа для ознакомления с тезисами наших лекций, картами и схемами. И вот здесь я увидел разведывательную карту с данными на 1.6.41. От кружков немецких и румынских дивизий, расположенных в широкой полосе вдоль нашей границы от Балтики до Дуная, рябило в глазах – 133 дивизии… [Обратите внимание на слова в широкой полосе, а не у самой границы.]
Закончилось учение флота совместно с войсками ОдВО… Вдруг звонок НШ Иванова: «Идемте к командиру». Жуков был взволнован и озабочен: «Читайте». Это была телеграмма Военного Совета флота: «Вне всякой очереди. По флоту. Оперативная готовность №2». Подана в 17-15 19 июня. Без пометки «Учебная»... Но штаб ОдВО пока не получал указаний о повышении готовности войск. Похоже, что нарком ВМФ действует самостоятельно, по обстановке, сложившейся к этому дню...
Соединениям и частям Одесской базы был передан условный сигнал, означавший переход на ОГ-2. Многократно проигранный на учениях, он был четко исполнен в назначенные часы и минуты… Только я улегся отдохнуть после ночной проверки кораблей и частей, звонок Жукова: «Зайдите». У него Иванов.
– Читайте. – И Жуков вручил мне телеграмму НШ флота Елисеева: «В двухдневный срок закончить план прикрытия границы, составленный со штабом округа, и представить Военному Совету флота; указания округу ГШ дал».
– Вы его составляли – вам его и заканчивать, – приказал мне Жуков. – Вас ждут в штабе округа, звонил Захаров.
Ветошникова я застал в сборах.
– В Тирасполь? – спросил я.
– Нет. Туда выехал оперотдел во главе с моим заместителем майором Филипповым, а я – в Москву. Вызывают в ГШ с Планом прикрытия границы. Наш совместный план по обороне морского побережья приказано направить Военному Совету флота на утверждение, и, видимо, вам придется сопровождать нашего представителя…
21 июня 1941 года. Флот уже двое суток в повышенной готовности… В тяжелых раздумьях покидал я Одессу… Командование округом в движении на КП, флот в готовности… А по войскам никаких указаний…»
С.Н.Кузнецов (начальник артиллерии ОдВО): «Начальникам управлений и отделов округа было сообщено НШ Захаровым М.В., что в июне месяце будет проводиться большое учение штаба округа…
[С.Л.Чекунов – 13.6.41 НШ ОдВО генерал-майор М.В.Захаров на основании телефонного разговора, направил ШТ начальнику ГШ генералу Г.К.Жукову о согласовании вывода на учения управления ОдВО. В своем ответе Г.К.Жуков приказал выделить управление 9 отд.армии и вывести его в район Тирасполь к 17-18.06.41, окружное управление оставить в Одессе.]
В первой половине июня месяца распоряжением командующего войсками округа некоторые соединения (30 и 74 сд) начали подводиться на территорию Бессарабии.
[С.Л.Чекунов — вывод соединений осуществлялся на основании решения Военного Совета ОдВО от 06.06.41, согласованного с ГШ].
14.6.41 ШТ было передано распоряжение командирам 522 и 430 гап БМ, командиру 307 оад ОМ подготовить части к погрузке для отправки их в район ст.Раздельная для продолжения боевой подготовки в условиях новой местности. Частям предлагалось брать с собой боевое и учебное имущество и полностью боекомплект. Брать с собой семьи начсостава категорически запрещалось. Никакой мотивировки такого ограничения не давалось. Передавая это приказание командующего войсками, я, как и другие начальники управлений и отделов округа, не подозревал действительного назначения перевозок войск…
[Начальник артиллерии армии не знает зачем направляются к границе, подчиненные ему части?! Это возможно только в том случае, если НШ округа действовал на свой страх и риск, не посвящая его в свои замыслы. Конечно же, можно придумать, что это было такое секретное указание ГШ, о котором нельзя было говорить командирам. Но почему же тогда нет похожих «секретных указаний» в действий в ПрибОВО 14 июня?..]
Около 22-00 [20.6.41 штаб 9-й отд.армии] выгрузился в г.Тирасполь… К исходу 21.6.41 начальник РО штаба округа подполковник Гаев в частной беседе со мной сказал, что в румынские войска, расположенные западнее р.Прут, на днях приезжал Антонеску и что там идет подготовка к каким-то серьезным событиям…
Около 3 часов утра 22.6.41 я прибыл в штаб округа, где и узнал о нападении на Советский Союз гитлеровской Германии… Следует отметить, что войска ОдВО, видимо, были проинформированы о тех событиях, которые могли произойти 22.6.41; иначе невозможно объяснить следующие известные мне факты:
— гап 25 сд, дислоцированный вблизи г.Рени и расположенный лагерем на самом берегу р.Дунай, с наступлением темноты 21.6.41 оставил лагерь и, заняв боевой порядок, подготовился к отражению огнем возможного десанта противника. Утром 22.6.41 после короткой артиллерийской подготовки по лагерю гап 25 дивизии батальон румын высадился на нашем берегу. Массированный огонь гап был настолько эффективен, что остатки батальона без труда был уничтожен пехотным подразделением;
— авиационные части округа к утру 22.6.41 все свои боевые машины сосредоточили по посадочным площадкам, в результате чего налет бомбардировочной авиации противника по нашим аэродромам почти не дал никаких потерь;
— соединения 35 ск… около 22.6.41 получили от командира корпуса приказание привести части в полную боевую готовность и выступить к Государственной границе согласно расписания, оставив на зимних квартирах незначительное количество личного состава для проведения возможной мобилизации…»
Мы видим, что НШ ОдВО М.В. Захаров, проявляя личную инициативу, проводит мероприятия по подготовке войск своего округа к возможным боевым действиям, не ставя в известность некоторых руководящих работников своего штаба…
Окончание следует…
Как создать писателю свою версию? Для этого не всегда нужно ехать в архивы и копаться там, не нужно искать материал в Интернете, объясняя нестыковки. Достаточно взять два разных события и соединить их своей версией. После чего безапелляционно заявить, что так думают все военные профессионалы! Кто же думает иначе — тот резунист-фальсификатор! И ведь проходит! Далее берется следующее событие и соединяется с получившемся звеном. Такие звенья обрастают «деталями», которые ничего не объясняют, все более запутывая и увлекая в сторону от нестыковок. Так возникает выдуманная история, которую выдают за истину и продают нам за наши деньги. При создании такой «истории» можно тех командиров, поступки или воспоминания которых противоречат версии писателя, называть предателями, врунами, тупыми унтерами — когда это выгодно.
Например, так поступает литературный деятель О.Ю. Козинкин. Рассмотрим два события из его версии, которые принципиально влияют на последовательность событий в ОдВО. Из мемуаров Г.К. Жукова, касающихся событий накануне войны, выбирается сюжет о том, когда 21 июня Тимошенко и Жуков приезжают с проектом своей директивы к Сталину. О.Ю. Козинкин тут же дополняет воспоминания Г.К. Жукова, который, вероятно, запамятовал те далекие события, своим уточнением: «[Жуков] принес директиву к Сталину, что он приносил еще 11 июня на ввод ПП [Планов прикрытия]».
Затем берется фраза из воспоминаний бывшего НШ ОдВО М.В. Захарова: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа…» Далее в воспоминаниях М.В. Захарова описывается разговор о возможности принятия особо важной Директивы из Москвы. Ложится это событие в версию писателя? Очень хорошо так ложится. Следовательно, проверять ничего не нужно. Козинкин принимает, что это событие для него является аксиомой.
На логичный вопрос: как могли звонить НШ ОдВО в 22-00 и говорить о передаче Директивы, если Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина только в 22-20?! Следует ответ, а звонил Жуков оперативному дежурному по ГШ из кабинета Сталина или из комнаты для военных у приемной. Оперативный дежурный, в свою очередь, по указанию начальника ГШ обзвонил все округа. Красивая версия, только доказательств ее существования нет ни единого.
На вопрос, почему в списке людей бывших у Сталина отсутствует Ватутин, следует ответ, что Ватутин ждал в приемной. А когда Жуков в мемуарах пишет слово "мы", то имеет в виду переход Жукова и Ватутина от приемной до комнатки, где обычно работали военные. Снова доказательств нет, а звено истинной «истории» уже «фактами» подтверждается. Если кто-то не поверил писателю на слово, то его следует записать в резунисты-фальсификаторы и требовать уже от него доказательств, опровергающих вымысел О.Ю. Козинкина... В ответ на указание нестыковок приводится в качестве доказательств описание наличия такой комнаты у кабинета Сталина и детали, связанные с ней. Но разве наличие такой комнаты может быть подтверждением присутствия в ней генерала Ватутина 21 июня?..
Давайте попробуем разобраться в этих двух событиях и понять, когда мог последовать звонок наркома или из ГШ в приграничные округа. С.Л. Чекунов писал, что должности «оперативного дежурного по ГШ» в то время не существовало. Был дежурный по ГШ и его помощник. В ночь на 22 июня дежурил полковник Васильченко. Даже в мелочах у О.Ю. Козинкина уже имеются неточности, но, возможно, такие неточности просто свойственны военным профессионалам?.. Так себя постоянно называет Козинкин и его военный консультант Мильчаков.В мемуарах Г.К. Жукова практически нет никакой информации о событиях 20 и 21 июня 1941 года. Если нет событий, то вероятно все они не слишком лицеприятные и именно поэтому не попали в его мемуары. Все, что касается 21 июня начинается со следующего текста: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба КОВО генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.
— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль… И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен: «А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?»
— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду…
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
— Читайте! — сказал И. В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И.В.Сталин заметил: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений».
Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить… С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в ГШ, чтобы тотчас же передать ее в округа... »
Что в указанном фрагменте воспоминаний не корректно изложено?
Первое: общеизвестный факт, что звонок о перебежчике никак не мог состояться до 21-00 21 июня. Почему в мемуарах имеется ссылка на бывшего НШ КОВО? Вероятно, потому, что генерал армии М.А. Пуркаев скончался в январе 1953 года и опровергнуть мемуары не мог…
Второе. В кабинете Сталин был не один. Помимо вождя, там находились: Молотов, Ворошилов, Маленков и, возможно, Берия.
Третье. Жуков не упоминает Буденного, т. к. Буденный мог опровергнуть этот фрагмент мемуаров. В неопубликованном дневнике С.М. Буденный описал события, происходившие в кабинете Сталина, совершенно иначе, чем начальник ГШ. Поэтому возможно из мемуаров бывшего начальника ГШ также сознательно удалены фамилии всех людей, которые знали, что именно происходило в кабинете И.В. Сталина поздним вечером 21 июня.
Четвертое. Почему нарком обороны уверен, что перебежчик говорит правду? Показания этого перебежчика противоречили данным всех разведок и докладов руководства округов. Кроме того, П.А. Судоплатов писал, что накануне войны было установлено, что абвер под видом перебежчиков засылал к нам своих агентов. Об этом не могли не знать ни Тимошенко, ни Жуков, ни Сталин. Как после этого полностью верить какому-то перебежчику??
Пятое. Г.К. Жуков пишет: «Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату» и «вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить». По мнению автора генерала Ватутина, не было в указанное время в Кремле. Данные о присутствии Ватутина не подтверждены ни журнале посещения Сталина и ни в каком другом источнике информации. У писателя появляется версия, что Ватутин ожидал в приемной и этому утверждению нет ни одного доказательства. В похожей ситуации когда осенью 1940 года к Сталину дважды носили проект «Планов прикрытия» нарком обороны, начальник ГШ и Ватутин. Они входили в кабинет вождя. Об этом писал в своих воспоминаниях маршал А.М. Василевский, который и оставался в приемной. А тут, по версии писателя, генералу Ватутину указали посидеть на стульчике... Получается, что верить чему-то в приведенном фрагменте мемуаров просто нельзя, т. к. там приведена непроверенная информация, а информация, которую можно проверить, оказывается искаженной.
Во время предыдущего заседания в кабинете Сталина начальник ГШ Г.К. Жуков находился на второстепенном (с точки зрения надвигающейся войны) совещании в ГАУ, на котором выступал с речью. Поэтому больше похожа на правду версия С.М. Буденного, что военные пришли к Сталину вообще без всякой директивы... Выходит, что первая контрольная точка версии Козинкина, мягко говоря, может оказаться ложной. Как же тогда, можно утверждать, что его версия самая правдивая и исторически верная? Кроме того, писатель обиженно заявляет, что у него версии нет: он просто описывает происходившие в то время реальные события…
Отсутствие правдивой информации в мемуарах начальника ГШ о событиях дня и вечера 21 июня могут свидетельствовать только о том, что нарком и начальник ГШ до совещания у Сталина не сделали ничего для подготовки войск к войне на рассвете 22 июня. Ничего, кроме успокаивания командующих приграничных округов, чему есть свидетельства.
А дальше писатель додумал свою версию: Жуков выходит в другую комнату, где его ожидает Ватутин. Составляют вместе новый текст Директивы №1. Жуков звонит оперативному дежурному по ГШ с указанием обзвонить все округа, чтобы ждали прихода особо важной Директивы. При этом ни в одном округе нет ни единого подтверждения этой версии. Даже Г.К. Жуков, вероятно, из скромности об этом умолчал в своих мемуарах. Знает об этом только О.Ю. Козинкин... После этого у писателя появилась новая «гениальная» идея о направлении в округа второй Директивы о начале ввода «Планов прикрытия». Эту Директиву также никто не видел, как и мифическую директиву (директивы) от 18.6.41 г. Уважаемые читатели, вы можете узнать, что думает об этих высказываниях исследователь С.Л. Чекунов, некоторые комментарии которого приведены в комментариях к 23-й части. К сожалению, вам придется их там поискать в комментариях автора… Следует отметить, что автор использовал высказывания С.Л. Чекунова без его согласия и просит прощения за свой неправильный поступок.
Вторая контрольная точка «реальной истории» О.Ю. Козинкина — это воспоминания М.В. Захарова о звонке ему командующего войсками ОдВО в 22-00. К этой временной отметке мы вернемся после рассмотрения мемуаров маршала Советского Союза М.В. Захарова (с 04.1960 по 03.1963 и с 11.1964 по 1967 год — начальник ГШ ВС СССР). Приступаем к рассмотрению события накануне войны в самом южном округе.
В мае 1941 года в Крым из СКВО передислоцируется управление 9-го ск с корпусными частями и со 106-й сд. В тоже время из КОВО в Крым передислоцируется 32-я кд, которая входит в состав 9-го ск. Корпус после передислокации получил наименование «9 особый ск». В тоже время в отдельных документах и воспоминаниях он называется отдельным.
К 22.6.41 в подчинении командования ОдВО находились следующие объединения: 14 ск (25 и 51 сд), 35 ск (95 и 176 сд), 48 ск (30 гсд и 74 сд), 9 особый ск (106, 156 сд и 32 кд), 2 кк (5 и 9 кд) и находящийся в стадии формирования 18 мк (44 и 47 тд, 218 мд). На территории округа в резерве Главного командования дислоцировался в Днепропетровске 7-й ск (116, 196 и 206 сд) и в районе Тирасполь-Кишенев-Балта 2-й мк ( 11 и 16 тд, 15 мд).
Ранее говорилось о том, что на 17.6.41 по оценке разведки у границы в трех эшелонах против войск ОдВО были сосредоточены до 16 немецких дивизий (включая, две тд, одна из них требовала проверки) и до 18 румынских. В РМ РУ ГШ немецкая группировка в Румынии (включая дислоцированные в центральных областях страны и перемещающиеся соединения из Болгарии к нашей границе) оценивается в 35-36 дивизий. Практически такую же информацию разведка доставила и в первые дни войны.
Большое количество соединений, дислоцирующихся у побережья в Румынии, вызывали мысли у командования КА о возможной высадке вражеского десанта на полуостров Крым и последующего удара в тыл войскам ОдВО. В некоторых книгах проскальзывает мысль о высадке нашего десанта на побережье Румынии в случае ответного удара КА по немецко-румынским войскам. По мнению автора, это ложь, выгодная европейской «цивилизации». Почему? Сравните число наших дивизий в Крыму и до 15-18 немецко-румынских в Северной Добрудже. Чей флот сильнее ЧФ или румынский и часть итальянского, которая может войти в Черное море?.. Не торопитесь смеяться об упоминании итальянского флота в Черном море. Об этом будет информация в РМ...
К.А.Мерецков: «Из Киева я отправился в Одессу, где встретился с НШ округа генерал-майором М.В.Захаровым. Выслушав его подробный доклад, из которого явствовало, что и здесь, на границе, наблюдается тревожная картина… М.В.Захаров проводил большую работу по подготовке войск к боевым действиям. Он часто устраивал тревоги. При мне поднял по тревоге окружную авиацию, а затем самолетам, взлетевшим с обычных аэродромов, приказал сесть на полевые, как и предусматривалось по плану в случае войны. Получилось хорошо, если не считать того, что шесть самолетов не смогли потом взлететь с вязкого грунта, размокшего после дождя…
[О проведении таких массовых учений ВВС в других округах вы не найдете упоминания. Мы вновь сталкиваемся с частной инициативой в рассматриваемом округе. Весьма странно, что Мерецков при описании этого события не упоминает командующего округом.]
М.П. Кирпонос, отнесясь к делу очень серьезно, отдал распоряжение о занятии полевых позиций в пограничных УР КОВО и начал подтягивать войска 2-го эшелона. В Москву поступило сообщение об этом. Передвижение соединений из 2-го эшелона было разрешено, но по указанию ГШ войскам КОВО пришлось оставить предполье и отойти назад. До рассмотрения сходной инициативы ОдВО дело не дошло. В результате на практике войска этого округа были в канун войны, можно считать, в боевой готовности, чего нельзя сказать о войсках КОВО, а также о ЗапОВО…»
Со слов маршала К.А. Мерецкова в КОВО занятие предполья и долговременных сооружений, а также подвод ск 2-го эшелона войск прикрытия осуществлялось по инициативе М.П. Кирпоноса. В последствие эту инициативу узаконил ГШ, одновременно по указанию ГШ войска оставили предполье. Также маршал Мерецков пишет, что до аналогичного указания командованию ОдВО у ГШ «не дошло дело». И вновь мы сталкиваемся с упоминанием не централизованных указаний из НКО и ГШ, а с узакониванием инициативы Военного Совета КОВО.
По личной инициативе командования округа (автор считает, что в большей мере к этому имеет отношение НШ ОдВО) практикуются массовые перелеты авиации с основных аэродромов на полевые площадки в темное время суток. На это не решились больше ни в одном другом приграничном округе... А в стране раскручивается дело авиаторов. Нужно иметь мужество в это время осуществлять массовое перебазирование авиации округа. Чуть позже мы увидим еще несколько интересных моментов, связанных с инициативой командования округом или лично НШ округа М.В.Захарова.
Я.Т. Черевиченко (командующий ОдВО 22.6.41 на базе управления и войск ОдВО сформирована 9 отд.армия): «21.6.41. Поздний вечер. «Товарищ генерал!» — голос оперативного дежурного звучит в телефонной трубке взволнованно «Вас вызывает нарком». И вот я в здании, где до передислокации находился штаб округа. «Москва на проводе», — доложил сразу же дежурный, передавая мне трубку аппарата ВЧ.
— Сейчас с вами будет говорить народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко, — услышал я приглушенный расстоянием голос. На мгновение стало тихо. Затем раздался голос наркома: «Здравствуйте, товарищ Черевиченко!»
— Здравствуйте, товарищ нарком! Слушаю вас.
— Вы в Одессе?
— Да. Но завтра к исходу дня я выезжаю в Тирасполь.
— А где ваш штаб?
— Штаб сосредоточен на восточной окраине города Тирасполя для руководства предстоящими учениями.
— Немедленно выезжайте к месту дислокации штаба. Имейте в виду, что возможна провокация со стороны Германии и Румынии.
— Что, война? — невольно вырвалось у меня.
— Войны, возможно, и не будет, но войска должны быть наготове, — ответил Тимошенко и добавил: — Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики.
В кабинете наступила тишина. Она продолжалась недолго. Ее нарушил громкий бой часов. Они отстучали 11 раз. 23-00.»
Странный разговор: возможно ожидается война, а командующего отправляют в дорогу немедленно. Он до утра никак не успевает прибыть к своему штабу и будет вне «зоны доступа», как говорят сейчас. Так же, как и командующий ЛВО… Такие события возможны только в одном случае, если нарком обороныпоздним вечером еще не знает будет ли война на рассвете 22 июня. Вспомните, что в черновике текста Директивы №1 зачеркнуто слово «на рассвете».
Звонок наркома около 23-00 подтверждается тем, что в мемуарах Я.Т. Черевиченко говорится: «Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики». Вероятно, нарком обзванивал округа с севера на юг. Копия Директивы №1 также направлялась в НК ВМФ и адмиралу Кузнецову нарком обороны звонит около 23-00. Вероятно, это произошло после звонка в ОдВО. В этом случае звонок в ЗапОВО был перед звонком в КОВО.
Отголосок звонка наркома в штаб ЗапОВО около 23 часов мы встречаем в мемуарах НШ 4-й армии Л.М.Сандалова: «Около 23 часов нас вызвал к телефону НШ округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знали…» Вероятно, НШ ЗапОВО говорит близкое к тому, что услышал от наркома обороны и далее передал похожие указания во все подчиненные приграничные армии. Слова НШ ЗапОВО близки к словам наркома в воспоминаниях Я.Т.Черевиченко: «Войска должны быть наготове.» О звонке в округа до 23-00 с предупреждениями о чем-либо в воспоминаниях командующего ОдВО нет ни слова. Такая информация, как мы видели, отсутствует и в воспоминаниях ветеранов войны из других округов. Вероятно, нарком обороны не ожидал, что Директива №1 будет очень долго доходить до округов…
По воспоминаниям К.Н.Галицкого поздно ночью 21 июня происходит звонок генерала Павлова командующему 3-й армии с приказанием ожидать у аппарата особо важного распоряжения. Возможно, что это отголосок последующих переговоров с указанием о приведении штабов в готовность. Отчасти это подтверждается воспоминаниями Н.Г.Белова (командир 10 сад): «Командующий просит зайти сейчас к нему.» По выработавшейся привычке взглянул на часы – 24-00... Генерал Коробков был один: «Получен приказ привести штабы в боевую готовность…» Кто решился пройтись по ссылки, тот должен был видеть комментарий С.Л.Чекунова о том, что Павлов четко выполнял все приказы ГШ.
П.И.Ляпин:«Значительно позже 23 часов 21 июня генерала Голубева [командующий 10-й армии] вызвали в штаб для переговоров с Павловым...» Это также подтверждается рапортом начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося: «21 июня 1941 г. в 24-00 мне позвонил ЧВС и просил прийти в штаб… Командующий 10-й армией Голубев сказал, что обстановка чрезвычайно напряженная и есть приказ из округа руководящему составу ждать распоряжений, не отходя от аппарата. В свою очередь к этому времени были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий...»
Вероятно, в первый раз после подготовки текста черновика Директивы №1 нарком обороны обзванивал штабы округов приблизительно с половины одиннадцатого (или немного позже) до 23-00 (или чуть позже). В предыдущих частях нам не встретилось ни каких упоминаний о звонках в округа из столицы около 22-00. Указание данного времени в мемуарах М.В.Захарова связано с какой-то ошибкой... В комментариях С.Л.Чекунова также указывается, что звонка из Москвы руководству ОдВО до 23-00 не было.
Вернемся вновь к воспоминаниям Я.Т.Черевиченко: «Свяжите меня с НШ округа, — приказал я дежурному. Связь работала хорошо, и уже через минуту я разговаривал с НШ генерал-майором М.В.Захаровым. Коротко объяснив ситуацию и передав содержание разговора с наркомом, я приказал Захарову поднять все приграничные войска по боевой тревоге, а войскам округа занять оборонительные рубежи, согласно плану, и быть готовыми встретить врага огнем.
М.В.Захаров проявил исключительную оперативность и инициативу. Еще до моего приказа, узнав от командования ЧФ о надвигающейся опасности, он одновременно с отдачей распоряжения о повышении боевой готовности командующему ВВС округа генерал-майору Ф.Г.Мичигину приказал командирам корпусов вывести войска по боевой тревоге из населенных пунктов. Частям прикрытия был отдан приказ занять свои районы и установить связь с пограничными отрядами….»
Мы сталкиваемся с фактом искажения информации. Снова нестыковка. На ЧФ узнали о возможном нападении только после звонка наркома ВМФ адмирала Октябрьскому после 23-37 21.6.41. В воспоминаниях ветеранов и в документах ОдВО много временных отметок, но, странно, что они иногда не стыкуются между собой. Для чего это многословие? Для того чтобы показать, что воспоминания М.В. Захарова в части текста: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы…» являются не корректными. При подготовке материалов цикла автор озвучил свой критерий к видению правдоподобности информации: правдоподобная информация должна быть подтверждена документально или же другими воспоминаниями. О временной отметке «22-00» подтверждения нет ни в одном источнике. Поэтому для автора эта отметка является некорректной.
В мемуарах Захарова указано (после звонка оперативному дежурному ГШ после 22-00): «Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк…» Приведенную в указанных словах отметку «23-00» автор бы согласовал с временем звонка командующему ОдВО.
Что еще не корректного в мемуарах Я.Т. Черевиченко? Это то, что НШ округа начинает отдавать приказы не информируя о них своего командующего, с которым связаться можно в течение нескольких минут...
О звонке наркома обороны в округа около 1-00 22 июня несколько больше информации, которую мы рассмотрели в 24-й части.
Продолжим рассмотрим описание событий накануне войны, приведенные в воспоминаниях маршала М.В. Захарова: «Вблизи советских границ в возрастающих масштабах продолжали сосредоточиваться немецкие войска. Из различных источников, по каналам разведки и иным, все чаще стали поступать сведения с указанием конкретных дат нападения Германии и о том, что фашистская армия практически завершила подготовку к вторжению, что в любой момент следует ожидать ее нападения. В порядке ответной меры, обусловленной суровой необходимостью, ГШ по указанию правительства в начале мая 1941 года дал указания приграничным ВО передислоцировать ряд соединений ближе к государственной границе, а директивой от 13.5.41 приказал выдвинуть на запад войска из внутренних ВО…
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 21.6.41 и директивой НКО от 25.6.41, подписанной С.К.Тимошенко и Н.Ф.Ватутиным, 19, 20, 21 и 22-я армии, сосредоточиваемые в РГК, объединялись в группу резервных армий. Командующим этой группой назначался маршал С.М.Буденный, членом Военного Совета — Г.М.Маленков и временно исполняющим должность НШ группы — генерал А.П.Покровский Штаб группы должен был располагаться в Брянске. Формирование группы заканчивалось к исходу 25.6.41. Выполняя директиву НКО от 12.6.41, приграничные округа начали подтягивать ряд дивизий и корпусов, расположенных в глубине, ближе к государственной границе.
По настоятельной просьбе Военного Совета ОдВО личным распоряжением начальника ГШ Г.К. Жукова от 14 июня ОдВО согласно мобплану разрешалось «выделить армейское управление и 21.6.41 вывести его в Тирасполь», т.е. перевести управление 9-й армии на полевой КП. Одновременно приказывалось окружное управление во главе с заместителем командующего округом генералом Н.Е. Чибисовым оставить в Одессе для руководства войсками, расположенными в Крыму. В этот же день подобное указание получил командующий КОВО: ему было приказано управление ЮЗФ вывести в Винницу к 25 июня. Управление ЗФ (ЗапОВО) и СЗФ (ПрибОВО) распоряжением ГШ от 18 июня разрешалось вывести на полевые КП к 23.6.41…»
Обратите внимание на даты. Фронтовые управления не выводятся одновременно на полевые КП, чтобы быть в готовности к войне на рассвете 22 июня. Переместиться на полевые КП еще не значит быть готовыми к управлению войсками округов. Именно такую ситуацию мы видели в КОВО и в ПрибОВО, когда случилась неразбериха при выезде на полевые пункты управления. Почему так случилось? Получается потому, что срок готовности фронтовых штабов на полевых пунктах к управлению войсками был позже, чем якобы ожидавшееся нападение руководством КА на рассвете 22 июня.
А.М. Василевский: «27 мая ГШ дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых КП, а 19 июня — вывести на них фронтовые управления ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО. Управление ОдВО по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12-15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе…»
Снова мы сталкиваемся с частной инициативой командования округа, с которой согласился Тимошенко и Жуков. Фронтовые управления других округов выдвигаются на полевые КП в другие сроки, которые нельзя связать с ожидаемой ГШ датой начала войны 22.6.41. Следует отметить, что указанные распоряжения о выводе фронтовых управлений является нарушением сроков, предварительно согласованных с ГШ и приведенных в проектах «Планов прикрытия…»
Записка по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск КОВО на 1941 год: «Правее — ЗапОВО. Штаб округа с 3-го дня мобилизации — Барановичи… Левее — ОдВО. Штаб с 3-го дня мобилизации – Тирасполь…»
Записка по плану действий войск в прикрытии на территории ЗапОВО: «Правее — ПрибОВО. Штаб с М-3 – Паневеж... Левее — КОВО. Штаб с М-3 – Тарнополь...»
Проекты «Планов прикрытия…» в указанной выше трактовке везут в Москву на утверждение. Так и хочется сказать: "война войной, а утверждение Планов по расписанию..."
М.В.Захаров: «21.6.41 Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создать ЮФ в составе 9-й и 18-й армий. Управление последней выделялось из Харьковского ВО.
С апреля 1941 года в приграничных районах появились вполне определенные признаки осложнения обстановки. Из сводок РУ ГШ командованию округа было известно о непрерывном увеличении количества немецких войск в Польше за счет переброски их из Франции и о появлении соединений немецко-фашистских войск на территории Румынии…
С нарастанием напряженности командование и штаб ОдВО приняли необходимые меры по повышению бдительности, усилению охраны границы, усилению разведки. Проводилась проверка боевой готовности войск. Многие авиационные части и соединения поднимались по боевой тревоге с наступлением темноты. В течение ночи летный состав тренировался в перебазировании самолетов с постоянных аэродромов на оперативные. Взлет самолетов намечался с таким расчетом, чтобы летчики, совершив перелет, успели с наступлением рассвета сесть на оперативные аэродромы, где создавались запасы горючего и боеприпасов…
В апреле (или мае), рассматривая план мобилизационных перевозок округа, я обратил внимание на то, что в плане нет расчетов на вывоз семей начсостава из приграничной зоны. На мой вопрос, чем это вызвано, начальник ВОСО округа полковник П.И.Румянцев сослался на то, что в изданном в 1941 году Наставлении по мобилизационной работе раздел по эвакуации семей из приграничной зоны отсутствовал (в ранее имевшемся Наставлении такой раздел был). Этот пробел в плане был срочно ликвидирован. Начальникам приграничных гарнизонов немедленно были даны распоряжения о порядке вывоза семей в случае объявления мобилизации или начале боевых действий. В них указывались ж/д станции, к которым приписывались гарнизоны, порядок прибытия семей военнослужащих к месту посадки в эшелоны, какие гарнизоны куда эвакуировать… [Снова речь идет об инициативе НШ ОдВО]
6.6.41 из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хуши спрашивал своего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, т.к. 9-12 июня «нужно ожидать событий». О каких событиях шла речь, установлено не было. В это время командующий войсками округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко находился в Крыму, где принимал прибывавшие туда управления 9-го ск, сд и кд.
Получив указанное донесение, штаб округа немедленно информировал об этом штаб КОВО и ГШ. В этот же день около 14 часов по ВЧ о полученном донесении было доложено лично начальнику ГШгенералу армии Г.К. Жукову и одновременно высказана просьба: управление 48-го ск из Кировограда и его 74-ю сд из Первомайска перебросить в район Бельцы, т.к. на этом направлении… находилась лишь одна 176 сд, сил которой было явно недостаточно для прикрытия фронта в 120 км; кроме этого, выдвинуть из района Рыбницы на бельcкое направление и 30 гсд. Проведя выдвижение указанных соединений, на бельcком направлении можно было создать группировку в составе трех дивизий — 176, 74 и 30, объединенных управлением 48 ск.
Г.К. Жуков прервал мой доклад словами: «Что вы паникуете!» Услышав в ответ: «Ожидаю положительного решения этого вопроса», Г.К.Жуков после небольшой паузы сказал, что он доложит наркому и позвонит мне не ранее 16 часов. Действительно, около 16 часов начальник ГШ передал по ВЧ, что Народный комиссар обороны согласен с предложением, но обращает внимание на то, что передвижение войск производилось скрытно, в ночное время.»
Снова мы видим личную инициативу НШ В.М. Захарова, который не боится настаивать на своем решении. Такую же позицию мы видели в воспоминаниях НШ КОВО Пуркаева. Более мягкий НШ ЗапОВО Климовских не выступал с похожими просьбами – его «подмял под себя» командующий ЗапОВО. Мы не знаем о позиции, которую занимал П.С.Кленов (НШ ПрибОВО), который не оставил воспоминаний. В этот период появилась фраза: «передвижение войск производилось скрытно, в ночное время».
М.В.Захаров: «Указания были приняты к исполнению. Через час в Кировоград был послан самолет за командиром корпуса… Р.Я.Малиновским, который проводил в этом районе учение. К концу дня он прибыл в Одессу. К этому времени штаб подготовил карту маршрутов и районов учений, в том числе для учения по форсированию реки Днестр. Изучив необходимые документы, командир корпуса на рассвете 7 июня вылетел в Кировоград. В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74 сд по боевой тревоге выступили в район Бельцы. 147 сд 48 ск оставалась на месте, т.к. предназначалась для передачи в состав 7 ск.
В ходе ночного марша войска проводили учения по отражению танкового удара. Для этого привлекалась 16 тд, дислоцировавшаяся в районе Котовска. Проводилось также учение по форсированию Днестра. При этом за противника действовала 30 гсд. К 15 июня управление 48 ск и его 74 и 30 дивизии сосредоточились в лесах восточнее Бельцы. В этот же день штаб ВО отдал распоряжение: вторую очередь артполков не отправлять на окружной артиллерийский полигон, где они должны были проводить боевые стрельбы; задержать также отправку зенитной артиллерии на полигон….
В конце июня в округе намечалась армейская полевая поездка со средствами связи, на которую привлекались все корпуса, авиация и армейский аппарат, выделяемый по мобилизации из окружного управления. 18 июня утром командующему войсками округа, возвратившемуся в Одессу, были доложены соображения о том, что полевую поездку со средствами связи следует отменить, т.к. обстановка требует постоянной боевой готовности войск. Проведение же этого учения вызовет необходимость сосредоточить штабы корпусов и штабы авиационных дивизий с их средствами связи в районе Тирасполя, приведет к тому, что войска всего округа в случае военных действий могут остаться без управления. В такое тревожное время целесообразнее провести рекогносцировку с решением задач-летучек на местности без средств связи, чтобы командиры частей и соединений могли при необходимости быстро возвратиться к своим войскам. Армейское управление, выделяемое из окружного, нужно поднять по боевой тревоге согласно мобилизационному плану и отправить в Тирасполь, где предусматривалось размещение штаба армии как по игре, так и по плану прикрытия (тем более что в Тирасполе на военное время заранее был подготовлен узел связи).
С этим предложением командующий войсками вначале не согласился, ссылаясь на то, что ГШ обвинит в срыве запланированной армейской полевой поездки. В результате моих настойчивых предложений генерал Я.Т. Черевиченко позвонил в Москву и попросил разрешения на проведение учений. Народный комиссар обороны ответил, что надо согласиться с предложением НШ округа.
[Командующий восками округа по очень настойчивым требованиям НШ обратился к вышестоящему начальству, которое вновь пошло навстречу командованию округа.]
После этого разговора было решено в порядке проверки мобилизационного плана поднять по боевой тревоге личный состав развертываемого армейского управления и на автомашинах направить его в Тирасполь. Там, в зависимости от обстановки, в ближайшие дни провести с командирами корпусов рекогносцировки и проигрыш летучек на местности. Утром 20 июня управление 9-й армии тронулось в путь. На следующий день с разрешения командующего войсками округа я также выехал из Одессы поездом в Тирасполь и вечером прибыл в штаб армии…
Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы. Командующему был дан ответ: что любая шифровка из Москвы будет прочитана. Вновь последовал вопрос: «Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать ШТ из Москвы?» Меня это крайне удивило. Я ответил: «Вторично докладываю, что любую ШТ из Москвы могу расшифровать». Последовало указание: «Ожидайте поступления из Москвы ШТ особой важности. Военный Совет уполномочивает вас немедленно расшифровать ее и отдать соответствующие распоряжения. Я и ЧВС будем в Тирасполе поездом 9-00 22 июня. Черевиченко».
Немедленно после этого начальнику отдела было дано указание выделить опытного работника, способного быстро расшифровать телеграмму. Затем я вызвал к аппарату Бодо оперативного дежурного по ГШ и спросил, когда можно ожидать передачу ШТ особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк.
Первым к аппарату СТ-35 подошел командир 14 корпуса генерал-майор Д.Г. Егоров, вторым — командир 35 корпуса комбриг И.Ф. Дашичев, а затем — НШ 2 кк полковник М.Д.Грецов. Командиру 48 корпуса Р.Я. Малиновскому распоряжение передавалось по аппарату Морзе. Всем им были даны следующие указания: 1) штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; 2) частям прикрытия занять свои районы; 3) установить связь с пограничными частями.
К этому времени в штабе по срочному вызову собрались начальники отделов и родов войск, командующий ВВС округа. Тут же присутствовал командир 2 мк… Я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности и что мною отданы соответствующие приказания командирам соединений. Командиру 2 мк также было дано указание привести части корпуса в боевую готовность и вывести их в намеченные выжидательные районы.
Таким образом, непосредственно в приграничной полосе (ОдВО по боевой тревоге были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и механизированная дивизии и 2 УР.
[На границе имелись Верхнепрутский и Нижнпрутский УРы, в которых имелось всего по 7 строящихся сооружений. Их опб находились в стадии формирования и поэтому им приказы не отдавались.]
Во втором эшелоне округа оставались 150-я сд и дивизии 7-го ск (на третий день войны этот корпус был передан в состав ЮЗФ).
Когда командующему ВВС округа было предложено к рассвету рассредоточить авиацию по оперативным аэродромам, он высказал возражения, мотивируя их тем, что при посадке на оперативные аэродромы будет повреждено много самолетов. Только после отдачи письменного приказания командующий ВВС приступил к его исполнению.
[Идут аресты командиров по делу «авиаторов». Если 22 числа ничего не произойдет, а будет разбито или повреждено много самолетов при посадке ночью, то и НШ (отдавший приказ) и командующий авиацией (подавшийся на провокационный приказ) пострадают так же, как и авиационные генералы… Захаров берет ответственность на себя, не зная, какие указания имеются в тексте еще не полученной ШТ.]
Примерно во втором часу ночи 22 июня дежурный по узлу связи штаба доложил, что меня вызывает оперативный дежурный ГШ. Произошел следующий разговор: «У аппарата ответственный дежурный ГШ. Примите телеграмму особой важности и немедленно доложите ее Военному Совету.» Я ответил: «У аппарата генерал Захаров. Предупреждение понял. Прошу передавать.» В телеграмме за подписью Наркома обороны С.К.Тимошенко и начальника ГШ Г.К.Жукова Военным Советам приграничных округов и Наркому ВМФ сообщалось, что в течение 22–23.6.41 г. возможно нападение немцев в полосах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО.
В телеграмме подчеркивалось, что нападение немцев может начаться с провокационных действий. Поэтому войскам ставилась задача не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно приказывалось: все войска привести в боевую готовность; в ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки УР на государственной границе; перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам и тщательно замаскировать всю авиацию; привести в полную боевую готовность ПВО; подготовить к затемнению города и объекты. Округа предупреждались, чтобы никаких других мер без особого распоряжения не предпринимать…
Получив директиву народного комиссара обороны, я был очень взволнован, т.к. отданное мною приказание о выводе войск округа в районы прикрытия на государственную границу находилось в противоречии с полученными указаниями из Москвы. Тогда я решил передать от имени командующего войсками округа содержание приказа Народного комиссара обороны командирам корпусов для неуклонного исполнения и руководства, что и было немедленно сделано. Однако прежнее распоряжение не только о приведении войск округа в боевую готовность, но и о выводе их в выжидательные районы не отменялось. Более того, объявлялась боевая тревога во всех гарнизонах округа…»
Интересное мнение бывшего НШ округа, прошедшего всю войну и ставшего в последствии начальником ГШ: требования Директивы №1 находились в противоречии с ранее отданными им указаниями. Напомню, что похожие строки писал и маршал Мерецков после прибытия в Ленинград: «Перед моим приездом в Ленинград из НКО в штаб округа постудила директива о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным началом войны. За истекшее время соединения, части и подразделения округа стали подтягиваться ближе к государственной границе и занимать УР, но делали это медленно, т.к. директива требовала, чтобы войска оставались рассредоточенными и продвигались скрытно… В целом округ не сумел выполнить все требуемое. Даже приведение войск в боевую готовность осуществлялось довольно робко: не позволял последний пункт директивы, которым запрещалось проводить без особого распоряжения какие бы то ни было другие мероприятия…»
М.В. Захаров: «На рассвете командующий ВВС… доложил, что основная часть подчиненной ему авиации перебазирована на оперативные аэродромы и выведена из-под ударов авиации противника, которые наносились по стационарным аэродромам с 3-30 до 4-30 22 июня…
Беспокойство о том, как бы выходящие в районы прикрытия войска не поддались на возможную провокацию, не покидало меня. В 3-45 22 июня в комнату, где мы находились, вбежал дежурный по телеграфу и передал принятое из Одессы от заместителя НШ округа по организационно-мобилизационной работе полковника А.М. Кашкина сообщение, в котором говорилось, что, по данным командира Одесской ВМБ контр-адмирала А.А.Жукова, неизвестная авиация в 3-15 бомбила Очаков и Севастополь…»
ЖБД 9-й армии: «В 24-00 21.6 части армии, прикрывающие госграницу телеграфным распоряжением приведены в боевую готовность по тревоге. Дан приказ занять районы по плану прикрытия.
В 4-00 22.6, когда части армии во взаимодействии с погранчастями прикрывали свои участки, румынская армия, поддержанная немецкими частями открыла артиллерийско-пулеметный огонь, по нашим пограничным пунктам… Одновременно румынско-германская авиация производила налеты на ряд городов…»
Информация, приведенная в ЖБД, показывает, что части 9-й армии были подняты по тревоге в 24-00 21 июня. Эта информация стыкуется с приведенным выше анализом событий и с оперсводкой штаба армии.
Оперсводка №01 к 9-00 22.6.41. Штарм Тирасполь: «1. Части армии прикрывающие госграницу с 24-00 21.6.41, телеграфным распоряжением приведены в боевую готовность по боевой тревоге. Приказано занять районы по плану прикрытия.
2. С 4-00 22.6 румынская армия открыла артиллерийско-пулеметный огонь по нашим пограничным пунктам на фронте Бадражи-Ноуй, Унгени, Леово, Рени, Измаил и на Белецком направлении авиацией бомбила Бельцы, Кишинев, Дубоссары, Гроссулово и южнее Аккерман, Болград.
3. К 9-00 известно:
а) К 5-10 в пунктах Виншоара, Унгени, Леово, Кагул, Рени взаимная артиллерийско-пулеметная перестрелка;
б) К 5-30 — авивция противника бомбила аэродром Гроссулово. потери — 5 самолетов на земле. Воздушный бой над Бельцы, Болград и Кишинев. В районе Кагул — наводка переправы пр-ка.
в) К 6-00 — из Галац в направлении Рени вдоль румынского берега десять мониторов. В районе Измаил — Рени огневой бой. Над Болград воздушный бой. Трофеи — сбито четыре румынских самолета.
г) К 7-00 над Бельцы воздушный бой с участием немецких самолетов. Трофеи — два самолета пр-ка сбито. В район аэродрома Аккерман с самолета типа "Бленхейм" сброшего пять бомб. повреждений и потерь нет. Над Кишиневым воздушный бой...»
Из информации, приведенной в первой оперсводке штаба 9-й армии, нельзя сделать однозначный вывод о начале полномасштабной войны.
К.И. Деревянко (зам.НШ Одесской ВМБ): «НШ ОдВО генерал-майор М.В. Захаров пригласил командира базы Жукова и меня и ознакомил нас с содержанием директивы наркома обороны, которой запрещалось в приграничной полосе проводить такие мероприятия, которые Германия могла бы истолковать как нашу подготовку к войне. Речь шла о войсковых учениях, полетах самолетов, подтягивании войск к границе. Не разрешалось открывать огонь по немецким самолетам… Я попросил генерала Захарова ориентировать в обстановке.
– У наших границ уже более 75 немецких и румынских дивизий, идет наращивание сил. Германское правительство объясняет перевод своих войск с запада на восток необходимостью вывести их из-под ударов английской авиации для отдыха, переформирования и тренировок к десантированию на Британские острова. Неубедительно звучит. Неясно, чье внимание немцы хотят отвлечь: англичан – от Ла-Манша или наше от нашей границы? Ситуация крайне запутанная, и мы не должны исключать камуфляжные действия германского командования. Наше дело – готовиться к отражению удара...
Беспокойные апрель и май сменились тревожным июнем. В штаб округа из-за кордона поступают сведения о том, как идет сосредоточение войск противника у нашей границы. За май – удвоение румынских дивизий, а в северных районах Румынии отмечено появление немецких частей и крупного войскового штаба. Это был штаб 11-й немецкой армии. В готовности 3 и 4 румынские армии. Штаб ОдВО обменивался разведсводками с КОВО... Пришла июньская сводка РУ ГШ… Генерал Захаров пригласил меня и начальника разведки округа для ознакомления с тезисами наших лекций, картами и схемами. И вот здесь я увидел разведывательную карту с данными на 1.6.41. От кружков немецких и румынских дивизий, расположенных в широкой полосе вдоль нашей границы от Балтики до Дуная, рябило в глазах – 133 дивизии… [Обратите внимание на слова в широкой полосе, а не у самой границы.]
Закончилось учение флота совместно с войсками ОдВО… Вдруг звонок НШ Иванова: «Идемте к командиру». Жуков был взволнован и озабочен: «Читайте». Это была телеграмма Военного Совета флота: «Вне всякой очереди. По флоту. Оперативная готовность №2». Подана в 17-15 19 июня. Без пометки «Учебная»... Но штаб ОдВО пока не получал указаний о повышении готовности войск. Похоже, что нарком ВМФ действует самостоятельно, по обстановке, сложившейся к этому дню...
Соединениям и частям Одесской базы был передан условный сигнал, означавший переход на ОГ-2. Многократно проигранный на учениях, он был четко исполнен в назначенные часы и минуты… Только я улегся отдохнуть после ночной проверки кораблей и частей, звонок Жукова: «Зайдите». У него Иванов.
– Читайте. – И Жуков вручил мне телеграмму НШ флота Елисеева: «В двухдневный срок закончить план прикрытия границы, составленный со штабом округа, и представить Военному Совету флота; указания округу ГШ дал».
– Вы его составляли – вам его и заканчивать, – приказал мне Жуков. – Вас ждут в штабе округа, звонил Захаров.
Ветошникова я застал в сборах.
– В Тирасполь? – спросил я.
– Нет. Туда выехал оперотдел во главе с моим заместителем майором Филипповым, а я – в Москву. Вызывают в ГШ с Планом прикрытия границы. Наш совместный план по обороне морского побережья приказано направить Военному Совету флота на утверждение, и, видимо, вам придется сопровождать нашего представителя…
21 июня 1941 года. Флот уже двое суток в повышенной готовности… В тяжелых раздумьях покидал я Одессу… Командование округом в движении на КП, флот в готовности… А по войскам никаких указаний…»
С.Н.Кузнецов (начальник артиллерии ОдВО): «Начальникам управлений и отделов округа было сообщено НШ Захаровым М.В., что в июне месяце будет проводиться большое учение штаба округа…
[С.Л.Чекунов – 13.6.41 НШ ОдВО генерал-майор М.В.Захаров на основании телефонного разговора, направил ШТ начальнику ГШ генералу Г.К.Жукову о согласовании вывода на учения управления ОдВО. В своем ответе Г.К.Жуков приказал выделить управление 9 отд.армии и вывести его в район Тирасполь к 17-18.06.41, окружное управление оставить в Одессе.]
В первой половине июня месяца распоряжением командующего войсками округа некоторые соединения (30 и 74 сд) начали подводиться на территорию Бессарабии.
[С.Л.Чекунов — вывод соединений осуществлялся на основании решения Военного Совета ОдВО от 06.06.41, согласованного с ГШ].
14.6.41 ШТ было передано распоряжение командирам 522 и 430 гап БМ, командиру 307 оад ОМ подготовить части к погрузке для отправки их в район ст.Раздельная для продолжения боевой подготовки в условиях новой местности. Частям предлагалось брать с собой боевое и учебное имущество и полностью боекомплект. Брать с собой семьи начсостава категорически запрещалось. Никакой мотивировки такого ограничения не давалось. Передавая это приказание командующего войсками, я, как и другие начальники управлений и отделов округа, не подозревал действительного назначения перевозок войск…
[Начальник артиллерии армии не знает зачем направляются к границе, подчиненные ему части?! Это возможно только в том случае, если НШ округа действовал на свой страх и риск, не посвящая его в свои замыслы. Конечно же, можно придумать, что это было такое секретное указание ГШ, о котором нельзя было говорить командирам. Но почему же тогда нет похожих «секретных указаний» в действий в ПрибОВО 14 июня?..]
Около 22-00 [20.6.41 штаб 9-й отд.армии] выгрузился в г.Тирасполь… К исходу 21.6.41 начальник РО штаба округа подполковник Гаев в частной беседе со мной сказал, что в румынские войска, расположенные западнее р.Прут, на днях приезжал Антонеску и что там идет подготовка к каким-то серьезным событиям…
Около 3 часов утра 22.6.41 я прибыл в штаб округа, где и узнал о нападении на Советский Союз гитлеровской Германии… Следует отметить, что войска ОдВО, видимо, были проинформированы о тех событиях, которые могли произойти 22.6.41; иначе невозможно объяснить следующие известные мне факты:
— гап 25 сд, дислоцированный вблизи г.Рени и расположенный лагерем на самом берегу р.Дунай, с наступлением темноты 21.6.41 оставил лагерь и, заняв боевой порядок, подготовился к отражению огнем возможного десанта противника. Утром 22.6.41 после короткой артиллерийской подготовки по лагерю гап 25 дивизии батальон румын высадился на нашем берегу. Массированный огонь гап был настолько эффективен, что остатки батальона без труда был уничтожен пехотным подразделением;
— авиационные части округа к утру 22.6.41 все свои боевые машины сосредоточили по посадочным площадкам, в результате чего налет бомбардировочной авиации противника по нашим аэродромам почти не дал никаких потерь;
— соединения 35 ск… около 22.6.41 получили от командира корпуса приказание привести части в полную боевую готовность и выступить к Государственной границе согласно расписания, оставив на зимних квартирах незначительное количество личного состава для проведения возможной мобилизации…»
Мы видим, что НШ ОдВО М.В. Захаров, проявляя личную инициативу, проводит мероприятия по подготовке войск своего округа к возможным боевым действиям, не ставя в известность некоторых руководящих работников своего штаба…
Окончание следует…
Свежие комментарии