Тема трудная и многослойная, за раз не одолеем. Хотя и простая, если без «наперстков» отвечать на поставленный вопрос. Он таков: потому что… шаманизм не совсем религия, в приличных «цивилизациях» Евразии ее ненавидят. Искореняют как поганую траву, и не с кем о политике большой потолковать из шаманских духовных лидеров. Среди этой публики не найти Патриарха Неба и Папы Таежного.

Епископов шаманских отродясь не водилось, паству наставляют странно. Великому Хану не понятно … за какое божество подданных заставлять поклоны бить. Или танцы особые исполнять. Но есть нечто завораживающее в этой теме, поэтому будем думать!

Постоянно крутимся вокруг главных монотеистических столпов Средних Веков — христианства, ислама, буддизма, даже иудейства (есть поборники такой глобальной идеи «скрытого обращения»). Автоматически перечисляя культы шаманизма… как сопутствующие, мимоходные, ничего не значащие. Может оно и так.

Но стоит помнить: все конфессии Евразии были на равных правах в Монгольской Империи Чингисхана. Шаманизм — в том числе. Его представители всегда стояли подле степных Владык Мира, занимали высочайшее положение в иерархии. Но заканчивали карьеры крайне печально. Любопытно … почему?

Возьмем Золотую Орду.

Улус Джучи не был исключением из общих правил. Ислам во всем многообразии, христианство немыслимых оттенков, шаманизм и другие религии законны. Сосуществуют на равных правах. Даже приняв пророка Мухаммеда, языческие и шаманские верования в среде ордынцев не были полностью изжиты.

Во второй половине XIV- начале ХV веков западные европцы-путешественники с удивлением, интересом, скрытым отвращением наблюдали номадов, которые вполне органично жили рядом с кочевниками-мусульманами в границах одного рода-племени.

«...они остались язычниками и поклоняются истуканам, возя их на свих телегах; однако, среди них есть и такие, которые имеют обычай поклоняться каждый день какому-нибудь животному, встреченному ими при выходе из дома...».

Великая Степь.

Там господствовал тюрко-монгольский шаманизм, анимизм, тотемные культы. С небольшими разночтениями он рисовал картину мироздания так: Вселенная делится на три мира — Верхний, Средний и Нижний. Средний населен людьми, животными и птицами. Верхний и Нижний — это обители духов, с которыми могут общаться шаманы. Миры духов строго иерархичны. Директор Верхнего — Ульген, творец Вселенной. Нижнего — Эрлик-хан, владыка подземного царства.

Становление этой религиозной системы шаманизма-тенгрианства обычно относят к VI-VII векам, когда в Центральной Азии (в среде тюрок) оформляется культ поклонения Великому Синему Небу — Тенгри. Он довольно быстро распространяется среди тюрко-монгольских и финно-угорских народов. Пантеоны древнейших шаманских духов и местных божеств пополняется новым фигурантом. Совершенно органично.

Единый Бог?

Благо, появились последние лет тридцать специальные научные исследования (без фантазий классовой борьбы и советской «дружбы народов») по религиозным культам половцев южно-русских степей. Китаисты и востоковеды плотно вцепились в «черную веру» монголов, немало полезного изучается в Казахстане. Многое удается реконструировать, становятся понятны характерные особенности языческих политеистических верований. Золотоордынских кочевников — особенно.

Если совсем схематично: они представлены и связаны с верховным племенным божеством — Вечным Синим Небом, духами Земли богини Этуген. Это все жадно облизывает языками пламени Силы Огня. Поддерживается культами домашнего очага, предков и тотемных личных духовных покровителей.

Что нужно понимать. Все великие и спорные свершения Чингисхана происходили под покровительством Вечного Синего Неба, его воеводы — Тенгри. После смерти Потрясателя — ничуть ситуация не изменилась, подтверждается традиционной формулой инвокации. На всех документах, пайцзах, и ярлыках монгольских владык ясно прописано: «…силою вечного неба...». Это крепко путало прямолинейные мозги «цивилизованных» монотеистических народов.

Им казалось, вера тюрок и монголов в могущество Вечного Синего Неба — тоже такая. Все смешалось в доме Облонских и в представлении христиан и мусульман возникло убеждение о «единобожии татар». Папская курия, на полном и серьезном выражении изумленного лица, рассуждала о происхождении степного неведомого «Deus». Мир ислама пытался найти итерации Аллаха, занесенные в Великую Степь еретиками. Напряжение куцей мысли можно прочесть даже:

«Они веруют в единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений...».

Громадная ошибочка. В представлении язычников-золотоордынцев и прочих кочевников — Синее Небо Кок-Тенгри было эфемерным источником жизни. Вечным. Справедливым судьей и Правителем Мира. Оно не имело конкретного образа. Ассоциировалось с любым (даже самым ничтожным) божеством Верхнего Неба. Их было… 99 штук. Синее Небо из них состояло, как из пазлов. Да, по сравнению с Тэнгри они были… жидковаты. Но Великое Божество сгинуло бы без: Багатур-тенгри, Дайчин-тенгри, Кисаган-тенгри и далее по списку.

Опустив глаза долу, кочевник-тэнгрист видел Нижний Мир. Это было олицетворение противоположных Небу сил. Духов Земли с богиней Этуген во главе. Подобно Тенгри, поклонение этой богине плодородия раскладывалось на 77 более мелких культов. Каждый был «земным», за что-то отвечал. Особенно за места поклонения. Священные для тюрок-монголов. Назывались они «обо», там происходили жертвоприношения сонму духов гор, рек, долин, рощ, озер, лесов.

Этот очень сложный и запутанный конгломерат культов Неба и Земли составлял фундамент верований кочевников. Но общие черты явные: олицетворение дуалистичных сил природы (женского и мужского начал). Подкреплено всё было верой в очистительную силу огня. Очень важное божество (богиня Ут) покровительствовало домашнему очагу, символу семейного счастья и богатства.

Огонь считался священной стихией, очищал от скверны все предметы, защищал от злых духов, козней и плохих намерений людей. Это можно отнести к древним культам поклонения стихиям. Наблюдательный Гильом Рубрук так это описывал:

«...слуга выходит из дома с чашей и питьем и кропит трижды на юг, преклоняя каждый раз колена, и это делается для выражения почтения огню; после этого на восток, в знак выражения почтения воздуху; после того он обращается на запад, для выражения почтения воде; на север они кропят в память умерших».

Основа основ.

Это были семейные и родовые культы почитания умерших предков, родителей и сородичей. На том крепко стояли все верования кочевников еще до принятия ислама и буддизма (удержались и после). В основе лежали вера и убеждение: духи умерших предков остаются самыми могущественными членами рода. Именно от них зависит удача, достаток, сама жизнь. Корни этих традиционных культов можно легко найти во «всаднической культуре» евразийских степных народов. С самого раннего железного века.

Во времена древнетюркские, а особенно с приходом кипчаков-половцев, система полностью стала устойчива, ритуально строго оформлена. Заключена в культе «онгонов», духов-хранителей.

«И над головою господина бывает всегда изображение, как бы кукла или статуэтка из войлока, именуемое братом хозяина; другое похожее изображение находится над постелью госпожи и именуется братом госпожи..., среди них, находится еще одно изображение,... являющееся сторожем всего дома».

Наблюдательные степняки после небывалого взлета Чингисхана единодушно заключили: самые могущественные онгоны — это духи-охранители рода Борджигинов. Дело дошло до своеобразного мини-культа. Правда, недолго продержавшегося, неполную сотню лет.

Чтобы обслуживать этот комплексный конструкт «тенгрианства» — нужны были многочисленные шаманы. Древние и архаичные посредники между мирами людей и духов. Они должны были челноками сновать между ними, исправно доставляя весточки от умерших и потусторонних сил, правильно понимать волю божеств. А иногда, по высокомерным приказам новых степных владык мира … определенным образом влиять на них.

«Кам» (шаман по-тюркски) и «удоган» (шаманка в монгольском мире), на правах избранника духов стали активно претендовать на особую социальную роль в обществе. Многих шаманов заносило крепко: всячески выпячивая свои «сверхъестественные» способности некоего государственного жреца или колдуна, они стали диктовать «волю духов»… даже самому Чингисхану. При его детях-внуках ситуация не изменилась.

«…прорицатели, как признал сам хан, являются их жрецами, и все, что они предписывают делать, совершается без замедления». (Гильом де Рубрук).

Оформление кочевой религии.

Главные языческие верования кочевников Золотой Орды сильно отстали от поезда, уносящего все народы Евразии в неизведанное будущее слома древнего общественного строя. Тенгрианство и обслуживающий его шаманизм были слишком архаичны, научно их можно отнести к разряду полу-религий патриархально-родового социума. Культ мирный, удобный, не лишен внешней привлекательности, опирается на глубокие традиции. Хотя и сложен для неискушенного человека, без «толкователя-шамана» практически трудновато обойтись.

В XIII-X I V веках старые разрозненные верования печенегов, огузов, кыпчаков и монголов безболезненно сливаются в единый конструкт. Это взаимно дополняющие и заменяющих друг друга компоненты. Единое государство от берегов Керулена до Дуная очень быстро собрало тождественные культы тюрко-монгольского шаманизма. Нашлось место древнетюркским смутным поверьям, поздним практикам самых разных полугосударственных кочевых образований. Еще не понятно как, но все пантеоны духов и божеств сблизились. Даже появилось сходство обрядовой практики. Но было поздно…

Ислам среди золотоордынцев появился грубо, волевым и кровавым решением хана Узбека в 1321 году (или около того). Но еще очень долго сохранялось «двоеверие», крепко заквашенное языческими представлениями и шаманскими обрядами. Венецианский посол Иосафат Баpбаpо, бывший в землях хулагидов и ордынцев во второй половине XV века, распутал следы этих тайных шаманских обрядов:

«Однажды, находясь в Орде, я увидел на земле опрокинутую деревянную миску. Я подошел, и, подняв ее, обнаружил, что под ней вареное просо. Я обратился к одному татарину и спросил, что это такое. Он мне ответил, что это положено «hibitum peres», то есть язычниками. Я спросил: «А разве есть язычники среди этого народа?» Он же мне ответил: «Хо, хо! их много, но они скрываются!».

В блестящем эпосе о тысячнике Тамерлана Эдиге можно встретить упоминания: «бога, что вечен и един», Аллаха («указал мне цель Аллах, он со мною во всех делах»), Каабы — «обители творца», «священного Корана». Некритичному читателю кажется, это очень поэтичная мусульманская литература. Нет, в «Идигее» мирно сосуществуют два Бога: Аллах и Тенгри.

«Тучей небо заволокло, Тьма от черной тучи взвилась, Небо разверзлось, земля затряслась, Молния огненная зажглась, Возглашая, что Тенгри — Бог. Это яркое пламя зажег. Ханы смотрели окаменев, Будто увидели божий гнев».

Общетюркское божество Тенгри («Вечное Синее Небо») выступает в «Идигее» не только как бог войны и громовержец. Строго говоря, оно даже соперничает с Аллахом в роли Творца.

Самые яростные борцы с язычеством, мусульмане, на постоянной основе пытались выкорчевать «двоеверия» номадов. Даже название придумали, целый этноним. Пометив им поволжских и среднеазиатских кочевников ХV-XVI веков. Так пошел гулять оскорбительный «ногайли», в небесспорном переводе — «неверные собаки».

Чтобы борьба была общечеловеческим делом мира ислама, издается специальная фетва мусульманского духовенства XVI века. Там шейбанидские богословы объявили казахов вероотступниками. Более того, среднеазиатские ханства XVI века, опирающиеся на оседлое население,… вообще призывали объявить этому народу газават (священную войну). Слово шейху Рузбахани:

«На основании последних достоверных сообщений стало известно, что среди казахов все еще держатся некоторые признаки неверия, например, сохранилось идолопоклонное изображение, которому они поклоняются, что несовместимо с мусульманством. Поэтому, есть основания считать казахов неверными, хотя они совершают намаз...»

Осколки веры.

Получилось у яростных поборников ислама победить? Нет. До самых новых времен казахская Степь практиковала две веры. Совершала намазы и хаджи, остроумно избегала жизни «уммой» (мусульманской общиной)… Каждую весну, как только был готов первый кумыс, казахи приносили его древним ритуалом в жертву Солнцу, кланялись ему каждый день, зарабатывая репутацию несгибаемых идолопоклонников и отступников у имамов и шейхов.

Даже города Азии, с лютым контролем «правильности веры» ортодоксами, сохранили многие пережитки тенгрианства. Народ пользовался двумя календарями (хиджра и «звериный»), детей нарекали двумя именами (мусульманским и тюркско-монгольским), покойников хоронили по-старинке, укладывая на «дальнюю дорожку» вещи и одежду в могилу. Погребения практиковались на боку с подогнутыми ногами, бережно ставили бронзовые фигурки идолов «онгонов».

Аллаха в Степи (и не ортодоксальных городах) поминали, не оборачивая лиц в сторону Мекки. Вот так, большинство золотоордынцев-кочевников, в XV веке лишь внешне были мусульманами. Прекрасно сохранив доисламские верования, культы, практики шаманизма, ритуалы и обряды поклонения старым богам. В кочевых ханствах, не приколоченных намертво к городам, ислам всегда выглядел растерянным… Он часто не мог укорениться даже в среде феодальной знати. Номады Сибирской, Казахской и Ногайской Орд приняли только самые общие положения шариата, спокойно практикуя самые разные версии тенгрианства.

Отвечаем на вопрос.

Могло тенгрианство стать государственной религией? Конечно, могло. Если бы Великий Хан (особенно Сам Темуджин) повелел. Приказал бы — и верили бы хоть в вермишелевого Кузю, плясали канкан и подносили к жертвенникам священнослужителей других культов. Но так система не работает, религиозная скрепа империи заколачивается по-другому. Тенгрианство обладало рядом существенных изъянов, не могло соединить два мира: кочевой и оседлый. А без этого управляемости и покоя не добиться…

В отличие от иудейства, буддизма, христианства, ислама — тенгрианство было … безвременным понятием. Датировки появления традиционных религий назначались их адептами довольно точно. Хронология привязывалась к датам жизни первооснователей, проповедников, пророков, государей. Даты распределялись равномерно по календарному году, на них обращалось особое внимание. Так формировалась картина жизни, устанавливался порядок в головах паствы, вырабатывался рефлекс почитания, толкования, смыслов и Имен.

У шаманизма этой отправной точки нет. Можно даже утверждать: он появлялся и исчезал в самых разных местах, многократно и повсеместно географически. Его страшный сон и погибель — формирование классового общества. Политика, межконфессиональный раскол Больших ее Игроков. Когда союзник выбирается не по родству уклада, а по верховенствующему в обществе божеству.

В этих условиях шаманизму трудно выжить, он разлагается, преследуется сильными мира сего, уродливо трансформируется в «придворные канцелярии» государственной машины. А потом всегда проигрывает главным религиям, как яркая личность (отдельно взятый шаман) умирает или попадает в опалу у государя. Бороться с системами невозможно, они перемалывают самых талантливых индивидов. Особенно — в тонких вопросах финансирования культовой деятельности. Это рынок: мы тебе послушное стадо паствы, ты нам — архитектуру, налоговые льготы и людишек в услужение.

Шаманизм древний — это идеалист-бессребреник, не поглощающий материальные блага. Он живет в мире духов. Неграмотен, не интересуется политикой, категорически чужд иерархии вне своего племени. Не знает имени главного Шамана, не способен его выбрать даже теоретически… Он наивен и прост.

Именно поэтому шаманизм остался жив в религиозных верованиях казахов, ногайцев, киргизов, башкир, каракалпаков, узбеков и туркмен Золотой Орды и других Улусов. Изрядно разбавив чистую веру арабов доисламскими пережитками. Даже породив уникальные (в XVII-XX веках) конструкции типа «исламизированного шаманства».