Экономист Михаил Хазин считает, что «Западный глобальный проект» столкнулся с серьезной проблемой. Она заключается в том, что бреттон-вудская модель перестала работать, а предложить что-нибудь взамен ей не получается.

Сегодня складывается ситуация, при которой пришедшую в США к власти элиту, к числу которой относится глава государства Дональд Трамп, не устраивает существующая модель. В связи с этим либеральная элита «старой» Европы единственным выходом видит замену находящегося в Вашингтоне эмиссионного центра на свой собственный, приводит агентство Aurora.network слова специалиста.

Вместе с этим Евросоюз нацелился перехватить технологичные рынки Китая. В то же время этот план предусматривает закупку все у того же Пекина «ширпотреба», при этом по весьма выгодным ценам. Таким образом, КНР должен заменить США. При этом с формальной точки зрения европейцы могут рассчитывать на такой вариант.

«Другое дело, что поскольку понимания кризиса у них нет (в экономике этот кризис описать нельзя, соответствующие темы там табуированы. – Прим. специалиста), то и действия их к реальному результату привести не могут», – подчеркнул Хазин.

В результате все это приведет к ухудшению положения дел в Евросоюзе. По мнению экономиста, в некоторых странах Западной Европы к власти придет так называемая контрэлита – «старые» лидеры и аристократия. Тот же Ватикан, многие века являющийся идеологом, уже «зашевелился». В настоящее время остается лишь ждать, но с большой долей вероятности стоит ожидать распада ЕС, подвел итог Хазин.

Ранее эксперт прогнозировал тяжелую участь Великобритании. По его мнению, политика действующего премьер-министра Соединенного Королевства Бориса Джонсона приведет к развалу страны.

Казачий Зов. вып.10

Я решил начать проводить эти Конференции, потому что больше никто за эту работу взяться не пожелал. А делать её необходимо. Задачи перед нами стоят колоссальные, и периодический мозговой штурм и координация усилий здравомыслящих людей не помешает. Без этого нам будет трудно результативно продолжать святое дело пробуждения русов, начатое инициатором и создателем нашего Движения – Николаем Викторовичем Левашовым

Продолжение 4.

РАЗМЫТЫЙ СЛЕД

Карпов В. (Басой)

Вахрамеев был назначен заведовать хуторской школой в 1928 году. Раньше он пару лет отработал маркшейдером на шахте в Донецком округе. Летом 1924 года, на его смене, взорвался метан, и ему посекло лицо и левую руку, но он все же вывел из завала почти всех шахтеров. После лечения Вахрамеева хотели повысить по службе - назначить начальником смены, но он, взяв необходимые рекомендации, поступил на вечернее физико-математическое отделение Краевого учительского института. Работая сменным электриком в речном порту, окончил институт, и сам напросился в хуторскую школу. Того требовало дело - нужно было быть поближе к своим людям, соратникам по продолжавшейся борьбе. Хозяин и гость долго молчали, - курили в полумраке веранды. Разговор начал Чаплыгин.

- Два месяца тому назад, под станицей Николаевской, уполномоченного Кандыбу убили, в грудь и в голову стреляли - значит, чтобы наверняка, - сказал он и глубоко затянулся.

- Отчаянные там казачки попались, если на такого человека замахнулись, - откликнулся Вахрамеев.

- Я вам вот что скажу, Гурий Петрович, - без всякого перехода заявил Чаплыгин, - уезжали бы вы по-добрупо-здоровуотседова, поближе к сыну, давайте как и в 1922 году расходиться как в море корабли. - Тут и без вас найдется, кому воду мутить. А то вы сейчас, как бык на раскорячку,- с одного боку учительствуете, и надо сказать, честно, хвалят вас люди. А с другого - ждете часа, чтобы Советской власти в горло мёртвой хваткой вцепиться. А случись сейчас какая заваруха, тех, которые к новой власти окончательно качнулись, вам под корень рубить придётся, а это значит и детей, которых вы сейчас обучаете, - вот какая картинка вырисовывается на сей момент.

- Ну что ты несешь Федор!- возмутился учитель, - и в волнении выкинул недокуренную папиросу. Ты же меня не один год знаешь, я женщин и детей и пальцем за две войны не тронул. Да и, когда по округу с казаками колесил, расправ над семьями не чинил.

- Да вас- то я до тонкостев изучил и знаю - не зверь вы - живо отозвался Чаплыгин. А вот ваши отсидевшие соратнички, братья казаки. - Как с ними прикажите быть? Они еще зимой 22-го у вас из подчинения вышли, когда слободского председателя с женой срубили, хоть и свои были - казаки, и дочку малолетнюю кончили бы, ежели бы вы не вмешались. - Дак энто тогда, а сейчас, опосля раскручивания, ежели полыхнет... - Словом, летние каникулы на носу, берите перевод в уезд и поезжайте с Богом. - Да и вообще отходили бы вы от этого мертвого дела, все одно не выгорит оно, плетью обуха не перешибёшь - категорично заявил Чаплыгин. Я вон возвернулся на круги своя, к землице родной поближе и рад душой безмерно, а вам учителю и вовсе негоже в подполье заговоры плести. А там как знаете!

И председатель, выбросив давно потухшую цигарку, добавил:

- Ведь это Кандыба, со своей ротой «чоновцев», остатки вашего отряда брал, когда вахмистр Мигуля им уже командовал, а говорите Николаевские, - не к чему тут тень на плетень перед бывшим чекистом наводить, Гурий Петрович. Поезжайте с Богом, - повторил просьбу - приказ Чаплыгин и стал спускаться с веранды. Уже открывая калитку, бросил последнее провожающему его учителю:

- В Харбине она до последнего времени была. Старый знакомец, по прежней службе, сообщил.

- Видать среди моих старых знакомцев обретается,- отозвался учитель, - а гут сын без отца и матери растет.

- А дети, как известно, своих родителей не выбирают,- заявил Федор, - а хорошо это или плохо - не нам с тобой судить. И вышел в темноту ночи. Они всё же засиделись допоздна, больше молчали, чем говорили.

«Да, прав ты, матрос!»- подумал Гурий, смотря в след уходящему. Пора нам, как и в прошлый раз, расходиться, а то у кого-то нервы могут, в конце концов, не выдержать.

Гурий после тяжёлого разговора ещё долго сидел на веранде, невидящим взглядом глядя в темноту ночи, невольно думая о давно наболевшем:

- « Это же надо такому случиться, держит нас около себя как зачарованных на привязи, и выбирать никого не желает. - А матрос по сей день любит ее, поэтому и меня терпит, опять же из-за неё, не сдает куда следует, иначе бы уже давно к стенке поставили, еще там, в Крыму».

Бывший подъесаул тяжело встал, прошёл в комнату, зажёг лампу и, обмакнув перо в чернильницу, на листе чистой бумаги написал - В НАРОБРАЗ Приазовского округа - заявление.... И опять задумался о том до боли близком и невыносимо тяжком времени, когда в одном треугольнике оказались они - командир казачьей полусотни и матрос -чекист осенью 1920 года, а в вершине этого треугольника она - комиссар политотдела одной из бригад корпуса Глобы - Яхман Таисия Изяславовна. Так распорядилась судьба, связав их в единый узел, развязать который оказалось невозможным и за эти десять последних лет. Случай из ряда вон выходящий, неправдоподобный, но, оказалось, и такое возможно в этом растревоженном революцией и войной Российском бесконечном пространстве.

«Все одно к одному сошлось, и надо действовать»,- окончательно решил учитель и стал укладывать свой нехитрый скарб в кожаный чемодан, готовясь к отъезду. Накануне, за день до разговора с Чаплыгиным, он получил известие, что в первых числах мая погиб руководитель повстанческого штаба на Нижнем Дону, бывший полковник генерального штаба Митрохин Спиридон Евсеевич. Когда ОГПУ произвело первые аресты, кто-то из надежных людей, служащих в структурах новой власти, предупредил руководителя о грозящей опасности. Полковник с помощником, есаулом Быкадоровым, уничтожив документы, бывшие под рукой, сели на поезд Ростов - Одесса, решив перебраться поближе к румынской границе. Но припоздали: ОГПУ уже шло по их следу. Очевидно, сработал провокатор, внедрённый в организацию. Подсевшие на промежуточной станции между Ростовом и Таганрогом чекисты стали проверять документы: спрыгнули на ходу. Полковник приземлился неудачно - подвернул ногу, отстреливаясь, был ранен в плечо и, видя, что двоим не уйти, приказал есаулу пробиваться в плавни самому, благо, что они были рядом. Прикрывая отход помощника, последнюю пулю приберег для себя, а есаул, отстреливаясь, скрылся в спасительных камышах. Удалось ему уйти или его подстрелили - было долго неизвестно на местах. Лишившись основных руководителей, а вместе с ними и координации действий между ячейками и отделами, поднять восстание на Нижнем Дону, по весне 1930 года, организация не смогла. Чекисты нанесли упреждающий удар, от которого офицерско-казачье подполье так и смогло больше оправиться.

Организовавший было с полсотни казаков Гурий сообщил «по цепочке», что выступление откладывается до более благоприятного момента.

«До сева нужно было подниматься», - не раз высказывал своё мнение Тюпа -Траковский своим сотоварищам по борьбе, но возобладало мнение старших офицеров. -«дескать, пусть отсеются новоиспеченные колхозники, а косить, и молотить будем уже мы». И полковник Митрохин не решился отдать приказ о выступлении ранней весной - шансов на успех было действительно мало, но всё же они тогда были.

-«Наивные ослы, пропьянствовали все эти годы по закордонным ресторациям, прошлялись по польским и румынским борделям и утеряли чувство реального, вот и упустили момент». Так или примерно так рассуждал бывший подъесаул Тюпа-Траковский. укладывая свои пожитки и зачищая следы. Хутор покидал он без сожаления, но с досадой -осуществить задуманное и на этот раз не удалось, но Гурий не терял надежды, как уже немногие, пока остающиеся на свободе, члены РОВСА, и ещё многие казаки Нижнего Дона.

Отъезд учителя был омрачён арестом вахмистра Мигули - видно действительно за ним присматривали. Освобождён он был раньше на год отбытия срока - может чекисты надеялись на то, что он их наведёт на кого- то из подполья. Но, как стало потом ясно, их надежды не оправдались - матерым волком оказался старый служака и, не боясь загонщиков, сам с успехом поохотился на них. Да и сдался он чекистам по собственной воле - пожалел семью.

Об аресте помощника Гурию сообщил Захар Богатырев. Он предложил отбить односума по пути в уезд, собрав своих людей, но офицер запретил ему это рисковое дело. Можно было поставить под удар всю организацию. Учитель втолковывал это Захару, хотя у самого на душе было противно - не в казачьих правилах было сдавать без боя своих, но иначе поступить было нельзя.

У урядника за спиной не было семьи, до Германской войны он ожениться не успел, а после Гражданской не захотел, справедливо считая, что так будет лучше. Поэтому Богатырёв убеждал офицера разрешить ему рискнуть, хотя одному противостоять четверым было затруднительно. Но подъесаул был категоричен, и пришлось подчиниться. А ведь Захар был обязан Мигуле жизнью. Там, в Крыму, поздней осенью двадцатого, когда они с вахмистром, волею судьбы, оказались в каменоломнях под Керчью, тот как мог, залечил его подраненную ногу. А когда окреп лед на Азовье, они пошли пешком через море, держась на видимом удалении от берега, и каким- то чудом доплелись до устья Миуса, обросшие и обмороженные. Последние километры вахмистр тащил обессиленного урядника на себе - у того открылась плохо залеченная рана. Выручило их сало, найденное в сумке какого-то обозника, заколотого ими под Керчью перед самым уходом, да одна пара валенок на двоих, снятых с него же. Как тогда, так и сейчас все «висело на волоске». Сейчас все зависело от того, успел ли Кандыба сообщить о своих подозрениях наверх или нет. Если успел, то Мигуля пошел первым, следом была очередь учителя, а, возможно, и его...

- Помни Захар Кузьмич, - наставлял учитель помощника, - нужно показать нашим людям, что мы их не бросили на произвол судьбы, спасая свои шкуры. Будь на месте, и не падай духом. Васю Кутового постарайся пока определить куда-нибудь подальше от хутора -сад сторожить или табун пасти, словом, на высылки. Нетерпеливый он больно, дров бы не 📷📷наломал. Постараюсь семейство Сидора Матвеичапобыстрее на шахты переправить. Но уверен, старик будет по-любому молчать, да и я, если што, сдаваться им живьем не собираюсь. Береги наших людей, остепеняй всячески - думаю, и эта волна, Бог даст, над нами пройдет. Через правление пробивай своим хлебные места, надеюсь, Шульга тебе будет помогать, но особо ему не доверяй, вёрткий он какой - то, постоянно среди баб трётся, хотя и видно, что служилый и не из простых. Действуйте вместе с Марией Салогуб, она наш человек.

- Дык я, было, сунулся к ней на провесне, хотел пристать, а она ни в какую, хотя доподлинно известно, что её Ивана охрана застрелила ещё перед отправкой на этап, -перебил учителя Богатырев.

-Тем более повод есть ей докучать своими посещениями, а там глядишь и добьешься своего - возьмет тебя в мужья, к тому же и баба она красивая, - так напутствовал учитель своего соратника по борьбе.

- Словом, Захар, нужно ждать своего часа, - закончил он свои наставления.

- Эх, ваше благородие, ничего нет худшего, чем ждать и догонять, - посетовал урядник, прощаясь с офицером.

- Вот это верное слово! - вырвалось, невольно, у того.

Больше ко мне не заходи, - уже приказал подъесаул,- береженого Бог бережет! -Анесторожкого конвой стережет, - откликнулся Богатырев словами вахмистра Мигули, принесенными им из тюрьмы. Бывший урядник вышел за порог и пропал, растворился в ночной темноте - охотник навсегда остается охотником.

Несмотря на тяжелые потери, арест большинства руководителей и высылку части казаков в дальние края, организация, созданная по эсеровскому типу, все же, частично, сохранилась. Ее члены ушли в глубокое подполье в ожидании подходящего момента, чтобы возобновить активную борьбу. (И он наступит этот час - в начале осени 1941 года).