Изучая архивные документы, касающиеся русской эмиграции, стремящейся всеми возможными средствами свергнуть захвативших власть в России большевиков, наткнулся на одну замечательную фразу. Но сначала предыстория.

Русский антибольшевик

Наряду с представительством самого большого белоэмигрантского объединения Русского Обще-Воинского Союза, в Берлине в 1920—1930-е годы функционировали и другие организации русского зарубежья, одной из которых было белогвардейское «Братство русской правды» (БРП). Руководил БРП человек удивительной судьбы, потомственный дворянин, действительный статский советник, бывший «важняк» и начальник контрразведки Владимир Григорьевич Орлов.

Орлов родился 20 апреля 1882 года в Варшаве, там же закончил Первую образцовую Апухтинскую гимназию, кстати, учился вместе с Борисом Савенковым и Иваном Каляевым, затем юридический факультет Варшавского университета. Форму Русской Императорской армии впервые надел в Русско-японскую. Вернувшись в Варшаву, расследовал политические дела. Одним из его подследственных был Феликс Дзержинский. В 1912 году стал действительным статским советником и следователем по особо важным делам. С началом Мировой войны приписан к контрразведке. Служил под началом руководителя органов военной разведки и контрразведки, Генерального штаба генерал-майора Николая Степановича Батюшина. Являлся членом Верховной следственной комиссии по делу военного министра Владимира Александровича Сухомлинова (1848—1926), на которого возложили вину за все ошибки и просчёты в 1915 году, дефицит снарядов на фронте и, как следствие, многочисленные поражения. Вёл следствие его протеже, полковника Сергея Николаевича Мясоедова (1865 — повешен 20 марта 1915), обвинённого в шпионаже. Работал в следственной комиссии по делу «сахарных спекулянтов» банкира и кредитора правительства Дмитрия Леоновича Рубинштейна и сахарозаводчика Абрама Юрьевича Доброго, которые обвинялись в переводе денежных средств и российских ценных бумаг в Германию, Австро-Венгрию и третьи страны и в сотрудничестве с немцами.

После Октябрьской революции Орлов, по поручению генерала Михаила Васильевича Алексеева (1857—1918), того самого, который царя арестовывал, по подложным документам на имя Болеслава Орлинского устроился в Петроградскую ЧК и был назначен на должность председателя центральной уголовно-следственной комиссии. По долгу службы неоднократно общался со своим бывшим подследственным
Ф.Э. Дзержинским, который признав его, отметил: «Это очень хорошо, Орлов, что вы сейчас на нашей стороне. Нам нужны такие квалифицированные юристы, как вы. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, обращайтесь прямо ко мне в Москву». Однако Орлов и не думал служить большевикам. Он создал тайную антибольшевистскую сеть (около 80 агентов) и организовал переброску офицеров из Петрограда в Добровольческую армию. Попутно Орлов создал картотеку большевистских агентов и агитаторов с фотографиями и ориентировками, которую с оказией передал на Дон. В сентябре опасаясь провала, бежал в Финляндию, откуда окружным путём в феврале 1919-го добрался до Одессы, был назначен начальником контрразведывательного отделения начальника штаба Добровольческой армии Одесского района. Под руководством Орлова в Одессе были разгромлены все большевистские подпольные организации.

В начале апреля 1919 года, перед занятием Одессы зелёными атамана Никифора Александровича Григорьева (1885—1919), Орлов с французскими войсками эвакуировался в Константинополь, где поступил в распоряжение генерал-квартирмейстера Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР). В мае вернулся в Екатеринодар, в штаб Антона Ивановича Деникина (1872—1947). 2 декабря стал начальником контрразведывательной части особого отделения Генштаба ВСЮР. Затем руководителем контрразведки у барона Врангеля, где существенно реорганизовал службу, построив направление работы за пределами бывшей Российской Империи. В мае 1920-го Орлов с документами на имя ксендза Орбанского инкогнито посетил Варшаву, Ригу, Таллин, Каунас, Париж и Лондон, создавая там разведывательные группы. Конечным пунктом оказался Берлин, где помимо создания «Братства русской правды» в пику «Коммунистическому интернационалу» предложил учредить «Белый Интернационал» для «регистрации и тщательного надзора за выезжающими из Совдепии агентов». В качестве эксперта помог разведслужбе Веймарской республики разоблачить коминтерновскую так называемую «германскую ЧК».

Действие не равно противодействию

Охоту на Орлова и его разведслужбу чекисты начали ещё со времён Гражданской войны. Выйти на след помог громкий международный скандал, в результате которого в Великобритании после сенсационной победы на парламентских выборах в конце 1923 года лейбористов, спустя девять месяцев коалиционное с либералами правительство во главе с премьером Джеймсом Рамсеем Макдональдом ушло в отставку, а на парламентских выборах 29 октября 1924 года правящие партии потерпели сокрушительное поражение.

За несколько дней до назначенных выборов взорвалась информационная бомба — ведущие британские газеты предали огласке обнаруженное в чемодане члена Исполкома Коминтерна А. Мак-Мануса, возвращавшегося на пароходе из СССР «Письмо Коминтерна» британским коммунистам за подписью председателя Исполкома Коминтерна, большевика Григория Евсеевича Зиновьева (наст. Евсей-Гершен Ааронович Радомысльский, 1883 — расстрелян 26 августа 1936), в котором был изложен план вооружённого восстания левых Британской империи. Публикация сделала свое дело. А среди пришедших к власти консерваторов, включая премьера Стэнли Болдуина, преобладали сторонники разрыва дипломатических отношений с СССР, установленных лейбористами сразу после смерти
В.И. Ленина, 1 февраля 1924 года.

Однако в СССР данное «письмо Коминтерна» британским коммунистам Зиновьев не сочинял, не писал и не подписывал! Иностранному отделу ОГПУ была поставлена задача найти место производства и автора фальшивки и... а дальше как получится. А дальше аналогичные «документы» о планах Коминтерна и большевиков нарушить мировые устои с завидным постоянством стали появляться в зарубежных СМИ,
но обнаружить фабрику по производству безукоризненно исполненных фальшивок никак не удавалось. На Западе их подлинность не вызывала сомнений — стиль, реквизиты, подписи должностных лиц соответствовали, поэтому последствия для Коминтерна и СССР оказались катастрофическими. Советский Союз возвращался в состояние изоляции: политической, экономической, культурной. Великобритания разорвала дипломатические отношения. В Болгарии после публикации «указания Коминтерна» болгарским коммунистам взорвать Храм Святого Александра Невского в Софии начались облавы и казни. Кстати, в большинстве исследований автором фальшивого «Письма Коминтерна Болгарской компартии» указывается берлинская «контора», но не Орлова, а подпоручика Сергея Михайловича Дружиловского (1894—1926), ему же приписывали и «Письмо Зиновьева». С подачи ОГПУ Дружиловский был в Германии арестован и выслан в Эстонию. Оттуда выслан в Латвию, где на него вышли советские агенты, гарантировавшие ему жизнь в обмен на информацию. В 1926-м он нелегально перешел советскую границу, сдался властям и после того как выложил всё что знал, был расстрелян.

Крошко-Кейт к Орлу пришёл

Установление благодаря Раппальским договорённостям дипломатических отношений с Германией открыло поле действия для легальной разведки. Поэтому первая легальная резидентура появилась именно в Берлине. Выйти на источник дезинформации посчастливилось Николаю Николаевичу Крошко (оперативный псевдоним — «Кейт», 1898—1967).
А его послужной список способствовал проникновению в организацию: бывший поручик Русской Императорской армии, эсер-савинковец, эмигрант. В результате оперативной многоходовки он познакомился с помощником лидера «Братства русской правды» Орлова полковником Кольбергом (?). Через его расположение стал членом этой организации и был представлен Орлову. Постепенно разведчик вошёл в ближайшее окружение лидера «Братства...». Орлов представил его своим сподвижникам, включая бывшего сотрудника ВЧК—ОГПУ Яшина-Сумарокова, жившего в Берлине с немецким аусвайсом на имя Ивана Павлуновского. Кстати, и Иван Павлович Павлуновский (1889—1937), и Иван Петрович Павлуновский (1888—1937), судя по архивным документам, были сотрудниками советских спецслужб, только командировок в Германию в их послужных списках не прослеживается.

После серии проверок, не вызвавших и тени подозрения, и выполнения ряда заданий Орлов сказал Крошко, что сбор информации, развитие агентурной сети, нелегальные переходы через советскую границу для поддержки сопротивления внутри страны, конечно, вредят большевикам, но не являются прерогативой в их работе. На неподдельно выказанное удивление Орлов сообщил, что наделавшие столько шума публикации, изготовлены им и, видя какой вред они наносят имиджу СССР, он намерен продолжить, направив «справедливый гнев» против советских представительств за рубежом. И в подтверждение показал своё «производство»: бланки, штампы, печати, образцы подписей, пишущие машинки с разными гарнитурами шрифтов, фотолабораторию, дубликаты изделий. Заметив, что за его «сенсации» ещё и платят хорошо, заявил, что следующей «бомбой» будет обвинение Страны Советов американцами в подкупе сенаторов Вильяма Бора и Джорджа Норриса (William Borah, George Norris) за призыв к признанию СССР, хотя те пришли к таким заявлениям самостоятельно.

При представившемся удобном случае Крошко снял слепки с ключей Орлова и спустя время в отсутствие шефа пробрался на «фабрику» и сделал копию с идеально изготовленной фальшивки о якобы получении американскими сенаторами денег. Её с сопроводительными комментариями советская сторона при получении незамедлительно передала в США, и 27 февраля 1929 года, при попытке продать фальшивку корреспонденту газеты «Нью-Йорк ивнинг пост» Артуру Никкер-Бокеру, Владимир Орлов и его подручные по наводке США в рамках советской операции «Фальсификатор» были арестованы немецкой полицией. На суде было доказано, что компрометация американских сенаторов их рук дело, а также разоблачены другие изготовленные ими фальшивки. Правда, похитившему ценные документы пришлось срочно отплыть в СССР.

Несмотря на то, что дело признанного контрразведчиком мирового класса Владимира Григорьевича Орлова было рассекречено в конце 1990-х, единого мнения о его дальнейшей судьбе нет. По одной из версий, запросы советской стороны о выдаче Орлова не были удовлетворены, и после отбытия 4-месячного наказания он был выслан из Германии.
По другой, опасаясь выдачи, он добровольно переехал в Бельгию.
По третьей, в 1932 году он был обвинён национал-социалистами в деятельности, направленной против НСДАП, и после прихода к власти в Германии национал-социалистической рабочей партии Орлову пришлось сначала скрываться, а потом перебраться в Бельгию. После оккупации Бельгии осенью 1940 года «общий враг» там был схвачен гестапо, подвергнут пыткам и отправлен в тюрьму Моабит, где содержались антинацисты, а в период Великой Отечественной войны — русские и советские граждане: дипломаты, специалисты, военнопленные. В январе 1941-го его тело со следами выстрела в затылок было обнаружено и опознано неподалёку, в Берлинском парке Тиргартен.

***

Орлову принадлежат слова, характеризующие смысл его жизни в контексте судьбы России: «Пройдёт много времени, прежде чем русский народ сможет искоренить бездушное и предательское жонглирование словами, которым занимаются беспринципные негодяи, стоящие у власти. Сознание народа пробуждается, необходимо покончить не только с ложью, но и с теми, кто её распространяет. Если глубоко вникнуть в происходящее, можно впасть в отчаяние, поскольку в то время, когда одни совершают все эти чудовищные преступления против человечества и цивилизованного мира, другие безучастно остаются в стороне».

Кажется, всё. Нет, забыл самое главное — запротоколированную в донесении «Кейта» фразу Орлова: «Если мы хотим нанести настоящий вред Советам, надо рассорить их со всем миром». Фраза не потеряла актуальности.