Диагностика детей, которые смотрят телевизор
Предыдущую неделю я болел и, от нечего делать, несколько дней подряд смотрел телепередачи. Результат – ноль. Никакой полезной информации. Телевизионный экран отбирает энергию, потому что человек настраивается на потребление. Похожие процессы происходят, когда читаешь бульварные газеты и журналы. Цель коммерческих передач и статей вовсе не развитие и не образование человека. Нужно заинтересовать, дать положительные эмоции, – ведь платит человек за удовольствия.
Я диагностировал детей, которые смотрят телевизор: после часа просмотра внутренняя энергия начинает падать. Дело в том, что ребёнок ничего не отдаёт, а только потребляет.
Происходит имитация общения, имитация жизни. Наверное, потому и начинаются у детей проблемы с психикой, если просмотр телевизионных передач занимает больше двух часов в день. Это уже научно установленный факт.
Дети гораздо меньше стали общаться между собой, играть в подвижные игры. Навыки общения слабеют. Дети подражают взрослым телевизионным героям. Проходят годы, и выясняется, что молодёжь совершенно разучилась общаться и, соответственно, не умеет разрешать конфликты. А с таким багажом семью не создашь.
Я заметил: стоит мне день не посмотреть телевизор – и тут же повышается энергия, появляются творческие мысли, возникает желание общаться и что-то делать. Подглядывание в замочную скважину отнимает энергию и жизнь.
ß
«Я больше никогда не буду жёстко или категорично говорить о ком-то или осуждать кого-то»
Я вспоминаю, как недавно я был в Берлине. Человек пришёл ко мне за советом. У жены и детей были определённые проблемы, а у него поле было прекрасное. «Неужели такой чистый род, – подумал я. – Такое сейчас редко бывает». Попросил его назвать имена родственников и был удивлён: у всех его родственников поле было, мягко говоря, очень плохим.
– Поразительно, – сказал я, – но Вы закрыли в себе негативную карму рода.
Я беру ручку и начинаю рисовать информационные поля.
– В 1987 году у Вас пошли большие внутренние изменения и последующие 4 года, до 1991-го, Вы прошли правильно все испытания.
Он смотрит на меня и улыбается:
– В 1987 году я сказал себе:
«Я больше никогда не буду жёстко или категорично говорить о ком-то или осуждать кого-то».
А потом было много тяжёлых ситуаций. Я как-то мягко их все проходил.
ß
Для того чтобы стать счастливым, нужно научиться быть счастливым в своей душе
Получающий – зависим, отдающий – свободен. Тот, кто ожидает от Бога, от родителей и от судьбы всевозможных благ, жёстко ограничен в своих возможностях. Наблюдая за состоянием души пациентов, я пришёл к простому выводу: счастливым внешне может быть только тот человек, который счастлив внутренне.
Если в душе есть любовь и энергия, то они раскрываются как исполнение желаний, физическое здоровье, благополучная судьба. Поскольку энергия обладает инерцией, это происходит не сразу. Но человек с богатой душой всегда, в конце концов, становится благополучным внешне. Его возможности иметь счастливую семью, любимую работу, материальный достаток раскрываются всё больше.
Внутренне несчастный человек, то есть утративший любовь, рано или поздно начнёт терять все признаки внешнего благополучия. Для того чтобы стать счастливым, нужно научиться быть счастливым в своей душе. Для любой души главное счастье – это непрерывная любовь, происходящая из подсознательного единения с Творцом.
ß
Бронированный Ил-2: мифы о легендарном воздушном танке
Ил-2 — знаменитый «летающий танк», наводивший ужас на гитлеровцев, первый в мире бронированный штурмовик. Самолета, равного по боевым качествам машине Ильюшина, не смог создать за всю Вторую мировую ни один другой конструктор.
Сергею Ильюшину впервые пришла в голову идея для облегчения самолета: не навешивать броню на штурмовик, а сделать броневую защиту несущим элементом конструкции, что позволило летчикам Илов не обращать внимания на огонь с земли. Бомбы, пушки и реактивные снаряды «летающих танков» сокрушали броню танков наземных.
К сожалению, первоначальный замысел Ильюшина, проектировавшего двухместный штурмовик, был грубо нарушен военным руководством. Посчитав, что в будущем военном конфликте у сталинских соколов будет подавляющее преимущество, конструктора вынудили отказаться от воздушного стрелка и запустить в производство одноместный вариант самолета. Протесты Ильюшина ни к чему не привели. В итоге хозяйничавшие в воздухе истребители Люфтваффе безнаказанно сбивали тяжелые неповоротливые Илы... Когда предвоенная ошибка была ликвидирована и на самолете снова появился стрелок, оборонительные возможности Ил-2 существенно повысились. Штурмовик Ил-2, самый массовый самолет Великой Отечественной, наряду с танком Т-34 стал символом торжества нашего оружия.
Но стоит ли вообще писать о боевой машине, о которой все уже давно известно? Стоит. Хотя бы потому, что в тексте выше бесспорны только два предложения — первое и последнее. Все остальное требует уточнений...
Бронелет: как такое возможно?
Проблема защиты самолетов и их экипажей от огня с земли возникла одновременно с появлением боевой авиации. На первых порах авиаторам приходилось заниматься самодеятельностью: подкладывали под сиденье подходящие по размеру куски брони, металла, а то и просто чугунные сковородки. Ближе к окончанию Первой мировой конструкторы в Великобритании, Германии и России попытались создать защищенные броней самолеты. Но в то время еще не было мощных двигателей для осуществления этой идеи.
Между двумя мировыми вoйнами широкое распространение получили доктрины, отдававшие приоритет стратегической авиации. Однако наиболее дальновидные военные (в том числе и в СССР) понимали, что нельзя обойтись и без самолетов, атакующих (штурмующих) противника непосредственно на поле боя или в прифронтовой полосе. То есть там, где по нему будет стрелять с земли все, что может стрелять, — от зенитных пушек до пистолетов. В начале 30-х у нас были построены опытные тяжелые штурмовики ТШ-1 и ТШ-2, а также ШОН (штурмовик особого назначения), бронированные бипланы.
Значительным шагом вперед был ТШ-3 конструктора Кочеригина. Это был двухместный моноплан, бронекоробка которого была частью несущей конструкции самолета (таким образом, приоритет здесь принадлежит не Ильюшину). Вооружение составляли десять пулеметов и бомбы. Правда, самолет довольно плохо летал — его угловатый корпус из сваренных бронелистов не был аэродинамическим шедевром. Поэтому ТШ-3, испытания которого завершились в 1934 году, серийно не строился.
Некоторое время было вообще неясно, возможно ли в принципе построить бронированный штурмовик, обладающий неплохими летными данными. В Великобритании и США отказались от этой идеи, посчитав, что аналогичные задачи может выполнять пикирующий бомбардировщик. Так же думали и в Германии, тем более что там был отличный пикировщик Ju-87. Тем не менее, весной 1937 года перед несколькими немецкими фирмами была поставлена задача разработать вооруженный пушками штурмовик для борьбы с бронетехникой и укреплениями противника.
Ил-2 появился не по указке сверху, а благодаря инициативе Сергея Ильюшина. Этот известный конструктор, создавший дальний бомбардировщик ДБ-3, в 1938 году работал начальником Главка авиационной промышленности. Административная должность не только отвлекала от создания новых самолетов, но и давала некоторые преимущества.
Любому авиаконструктору той поры было ясно, что самолет с угловатым фюзеляжем из брони будет плохо летать, но лишь в гениальную голову, свободную от стереотипов мышления, могла прийти идея сделать бронекорпус обтекаемым, и только глава всей авиационной промышленности мог дать специалистам-металлургам задание в короткий срок разработать технологию изготовления брони двойной кривизны! Причем для самолета, который пока не значился ни в каких планах.
Ильюшин имел смелость обратиться к руководству с письмом, в котором излагал свою идею бронированного штурмовика и критиковал самолеты конкурентов. Письмо возымело действие: конструктору поручили в кратчайшие сроки представить на испытания свой штурмовик. К этому моменту разрабатывавшийся подпольно проект машины был готов. Выяснилась также принципиальная возможность изготовления обтекаемого бронекорпуса. Была достигнута договоренность с конструктором Микулиным, обещавшим мощный двигатель.
К сожалению, это был двигатель водяного охлаждения, в то время как для штурмовика предпочтительнее было охлаждение воздушное. Ведь достаточно попадания одной пули в систему охлаждения, и вода из нее будет постепенно вытекать. Мотор перегреется и откажет, штурмовик будет выведен из строя. Можно, конечно, забронировать радиатор со всех сторон, но тогда он просто не будет охлаждаться!
Нерешенная проблема охлаждения мотора была одной из причин неудачи ТШ-3. Там радиатор торчал под фюзеляжем, а в случае попадания под обстрел летчик втягивал его в фюзеляж полностью. Получалось, что в самый ответственный момент боевой работы двигатель начинал греться, хотя кое-какой обдув втянутого радиатора предусматривался. Ильюшин творчески переосмыслил опыт предшественников и разместил внутри бронекорпуса воздушный туннель, поперек которого стоял радиатор. Набегающий поток воздуха втягивался через верхний воздухозаборник, охлаждал радиатор и выходил под днищем самолета. Таким образом, уязвимый радиатор оказался внутри, под надежной защитой брони.
Это лишь одно неординарное решение, а Ильюшину приходилось делать десятки подобных конструкторских мини-революций. Главной технологической новинкой было, конечно, изготовление обтекаемой бронекоробки из листов переменной толщины и двойной кривизны. Но... Преодолев невероятное количество сложностей, Ильюшин построил самолет, который не хотел хорошо летать. Испытания показали недостаточную скорость и дальность полета, а также продольную неустойчивость машины.
Любопытно, что примерно в это же время немецкие летчики испытывали Henschel 129, который был сделан даже раньше, чем самолет Ильюшина (таким образом, именно Henschel может считаться первым в мире бронированным штурмовиком). В некотором отношении этот одноместный двухмоторный самолет, вооруженный тремя пушками, был прогрессивнее, чем ильюшинский. Но специалисты Люфтваффе признали его неудачным, после чего о нем не вспоминали до 1942 года. Подобная судьба могла ждать и наш «летающий танк»: на первом этапе у него было ничуть не меньше недостатков, чем у немецкого аналога. Но Ильюшин все-таки добился запуска своей машины в серию — пусть и не совсем честным способом.
А теперь — «горбатый!»
Сергей Владимирович имел образцовую советскую биографию. Происхождение — из безлошадных крестьян-бедняков, дореволюционные профессии — чернорабочий, возчик молока, смазчик на железной дороге... Житейской смекалки Ильюшину было не занимать. Он был не только гениальным конструктором, но и человеком, который четко видел свою цель и добивался ее всеми возможными способами. А возглавляя Главк авиапромышленности, Ильюшин отлично научился разбираться в работе советского бюрократического механизма.
Военные отправили самолет на доработку? Отлично. Дальность можно повысить с помощью подвесных баков, но тогда скорость уменьшится. Поставить более мощный мотор? Он есть, но еще не доведен. Дожидаться мотора? Даже успешно прошедший испытания самолет мог не добраться до конвейера. Между советскими авиаконструкторами тоже существовала конкуренция, соперники боролись за авиационные заводы. В тот момент возникла угроза снятия с производства дальнего бомбардировщика Ильюшина, и в этом случае его конструкторское бюро оставалось без производственной базы. Ильюшин уже не был начальником Главка — его отпустили с административной работы, чтобы он целиком сосредоточился на создании штурмовика. Конструктор понимал: если не запустить штурмовик в производство в ближайшее время, то нужный стране самолет может так и остаться опытной машиной.
Ильюшин решил не дожидаться, пока мотор Микулина АМ-38 будет доведен до ума. А проблему недостаточной скорости и дальности он решил просто — сделал самолет одноместным! На место кабины штурмана поставили дополнительный бензобак, бронекорпус уменьшили, и самолет стал легче. Кабину пилота приподняли по отношению к мотору, чтобы обеспечить лучший обзор. И самолет, называвшийся тогда БШ-2 (бронированный штурмовик), приобрел характерный профиль, за который на фронте его прозвали «горбатым». В одноместном варианте штурмовик выдавал обещанные характеристики.
Прав ли был Ильюшин, отказываясь от штурмана (и по совместительству — воздушного стрелка, который мог защищать самолет от атак сзади)? С одной стороны, это было трагической ошибкой, и сотни летчиков-штурмовиков заплатили за нее в начальный период военных действий своими жизнями. С другой — одноместный штурмовик все-таки был поставлен на конвейер и перед самой вoйной начал поступать в авиационные части.
В дальнейшем Ильюшин постоянно придерживался версии, что убрать штурмана-стрелка его заставили, и в советское время была известна именно такая трактовка событий. В зависимости от политической конъюнктуры «заставляли» Ильюшина либо лично Сталин, либо некие абстрактные военные. Увы, документы свидетельствуют, что одноместный штурмовик появился именно по инициативе КБ, а наркоматы авиапромышленности и обороны узнали о модернизации в последний момент. Более того, Ильюшина обязали представить на испытания и двухместный вариант штурмовика, но конструктор, понимая, что его летные данные будут посредственными, так этого и не сделал.
В военные действия Ил-2 вступил одноместным штурмовиком, вооруженным двумя пушками и двумя пулеметами, располагавшимися в крыльях. Дополнительное вооружение — реактивные снаряды (РС) и 400 кг бомб на внутренней и внешней подвеске. Летчика, мотор и бензобаки защищал 4-8-мм бронекорпус, а общий вес брони составлял около 700 кг. К бронекоробке, основному силовому элементу самолета, пристыковывались крылья и хвостовая часть фюзеляжа. Последняя первоначально была дюралевой, но ради экономии дефицитного материала ее стали делать из многослойной фанеры.
Легенды и мифы
Говорят, сначала человек работает на репутацию, а потом — репутация на человека. По отношению к самолету правило тоже работает! В первые же месяцы применения Ил-2 о нем сложилось вполне определенное мнение, причем по обе стороны фронта. Миф о неуклюжем, беззащитном перед истребителями, но неуязвимом для зениток «летающем танке», который щелкал бронетехнику как семечки, благополучно дошел до наших дней. На самом деле и боевая эффективность, и неповоротливость Илов были сильно преувеличены.
Феликс Чуев, автор биографии Ильюшина, приводит слова маршала Конева: «Вы знаете, что такое Ил-2? Да он если эрэсом по танку даст, танк переворачивается!» Увы, маршал заблуждался... Бороться с немецкими танками на Ил-2 в начале вoйны было крайне сложно. Эффективность 20-миллиметровых пушек ШВАК против танковой брони была низкой. Точно сбросить бомбы с Ил-2 не получалось. Штурмана, который на бомбардировщиках обеспечивает прицеливание, здесь не было. Бомбардировочный прицел летчика оказался малоэффективным. Ил-2 атаковал с малых высот или очень пологого пикирования, и длинный капот самолета просто загораживал от пилота цель. В конце концов прицел (о который при аварийной посадке летчик почти всегда разбивал голову) был из кабины удален, а прицеливаться летчики должны были самым примитивным способом, по нанесенным на капоте меткам. Наконец, и чудо-оружие, реактивные снаряды, были вовсе не так хороши, как казалось советским военачальникам. Даже при прямом попадании танк не всегда выходил из строя, а попасть эрэсами в отдельно стоящую цель было возможно только при большом везении.
Почему же у нас на Илы так надеялись, а немцы их так боялись? Надо представить себе обстановку 1941 года. Советская авиация в нокдауне, в воздухе господствует Люфтваффе. Для штурмовки применяются совсем неподходящие для этого самолеты. Например, истребители-бипланы И-15-бис и И-153, которые переводились в штурмовую авиацию лишь потому, что в роли истребителей в схватках с Мессершмиттами вообще не имели никаких шансов. На этом фоне «летающий танк», конечно, был шагом вперед. Кроме того, Илы чаще всего действовали против передвигавшихся колонн противника. Здесь прицеливаться особо тщательно не было нужды: лети вдоль дороги, а бомбы с эрэсами хоть какую-то цель найдут. И если с танками Илы справлялись не всегда, то автомашины, артиллерия или пехота были для них вполне подходящей целью. А ведь блицкриг, с помощью которого Германия сокрушала своих противников и надеялась разбить Красную армию, — это маневренная вoйна, постоянное передвижение войск. Налет хотя бы нескольких Ил-2 на колонну означал как минимум панику, остановку и выведенную из строя технику. Чтобы возобновить движение, подчас требовалось несколько часов.
Правда, «неуязвимый» самолет, оказалось, поражался даже самыми мелкокалиберными 20-миллиметровыми зенитными орудиями. Броня защищала только от пуль, но остальные наши самолеты не имели и такой защиты. А насыщенность мобильных немецких частей зенитной артиллерией была очень высокой. Да плюс еще немецкие асы.
Вот тут-то таится один из самых удивительных секретов Ил-2. Избавившись от бомб, на нем можно было сражаться с немецкими самолетами, как на хорошем истребителе.
Опытный пилот на Ил-2 мог сманеврировать и зайти в хвост атаковавшему его немецкому истребителю Messerschmitt Bf-109. На фронте знали много приемов, с помощью которых Ил-2 мог постоять за себя: например, летчикам рекомендовалось резко сбросить скорость — так, чтобы быстрый истребитель проскочил мимо, а затем довернуть на него и расстрелять из пушек. При лобовой атаке бронированный штурмовик тоже имел больше шансов, чем Мессер.
Увы, мастерство основной массы летчиков нашей штурмовой авиации в тот момент было невысоким. Научившись лишь взлетать, стрелять по наземным целям и садиться, вчерашние мальчишки попадали на фронт. Сложному пилотажу во время краткой подготовки в запасных полках их не учили. Потому-то и считался Ил-2 самолетом неповоротливым — на нем просто летало слишком мало опытных летчиков, умевших маневрировать. Как результат — серьезные потери и от вражеских истребителей, и от зенитной артиллерии. В первые месяцы военных столкновений жизнь Ил-2 на фронте в среднем исчислялась лишь десятком боевых вылетов. Конечно, летчик не всегда погибал при потере самолета, он мог выпрыгнуть с парашютом или уцелеть при аварийной посадке. Тем не менее, пилоты Ил-2 погибали чаще, чем истребители или бомбардировщики. За 30 успешных боевых вылетов летчика-штурмовика представляли к званию Героя Советского Союза.
Народный герой
В 1942 году немцы спохватились и запустили в серийное производство Henschel 129, сражаясь с недостатками машины (однако массовый выпуск наладить так и не удалось). К этому моменту Ил-2 выпускался на нескольких крупных авиазаводах и постоянно модернизировался. Авиаконструктор Сухой тем временем создал свой штурмовик Су-6, который по всем показателям превосходил ильюшинский. Но ради сохранения темпов выпуска решили сохранить в производстве проверенную машину.
Вторую половину вoйны Ил-2 прошел в блеске своей славы, пользуясь заслуженной любовью нашей пехоты, которой он много и эффективно помогал. Самолет получил форсированный двигатель, более мощное вооружение — 23-миллиметровые, а затем даже 37-миллиметровые пушки. А настоящей грозой бронетехники Ил-2 стал тогда, когда появились противотанковые кумулятивные бомбы мелкого калибра. Высыпая из своих бомболюков по 192 такие бомбы, штурмовик гарантированно поражал танки на площади 15 х 75 метров.
Попытались решить и проблему защиты задней полусферы — в состав экипажа был вновь включен воздушный стрелок. Правда, его пулемет был не слишком эффективным оружием против немецких истребителей, но все-таки это было лучше, чем ничего. Второй член экипажа летал в спартанских условиях, даже элементарного сиденья не было! Он сидел на брезентовой лямке, которая при виражах самолета нередко обрывалась. А самое главное — стрелка защищала одна-единственная бронеплита сзади! С боков и снизу он был беззащитен. Поэтому место стрелка в Ил-2 нередко предназначалось для штрафников.
Знаменитый летчик, участник чкаловского перелета Георгий Байдуков во время военных действий командовал дивизией штурмовиков и оценивал двухместный Ил-2 даже ниже одноместного: в нем летчик должен был думать о том, как маневрировать над целью с наименьшим риском для стрелка.
Конечно, создатель самолета мог увеличить размеры бронекорпуса, чтобы он защищал и стрелка. Но тогда нужно было бы переналаживать производство, приостанавливая выпуск нужных фронту самолетов. Ильюшин был сыном своего времени и не привык подсчитывать цену побед. Ил-2 тоже был сыном своего времени. Самолет-фронтовик, он прошел вoйну до последнего дня. И, как большинство фронтовиков, сразу же после победы стал ненужным. Его отправили в отставку, заменив на более совершенный Ил-10.
Экспедиция особого назначения: как советская армия перебрасывала военные корабли на Северный флот
Всего через месяц в Архангельск прибыли и семь транспортных судов первого союзного каравана. До конца года порты СССР приняли семь таких караванов — от «PQ.0» до «PQ.6», состоявших из 52 судов.
Таким образом, только за 1941 год в Архангельск было доставлено из Англии и США 699 самолетов, 466 танков, 330 танкеток и множество других военных грузов. В обратном направлении за этот же период было отправлено 136 000 т леса, руды и другого сырья (всего четыре каравана — от «QP.1» до «QP.4» общим составом 45 судов).
«Максим» на траулере
Помощь союзников шла от берегов Англии и Исландии. Примерно до Шпицбергена охрану этих караванов обеспечивали ВМС Великобритании и США, а в Баренцевом море эстафету принимали советские корабли и самолеты вместе с английскими боевыми кораблями, базировавшимися с лета 1941 года на севере СССР.
И все-таки в начале военных действий наш Северный флот был крайне слаб. Формально он насчитывал 51 вымпел, хотя реальной силой могли считаться лишь 8 эсминцев и 15 подводных лодок. Крупных кораблей в его составе в то время не было вообще. Поэтому уже летом 1941 года наиболее современные гражданские суда Северного пароходства начали спешно вооружать, устанавливая на них несколько 75-мм или 45-мм орудий и пулеметы систем Vickers, Hotchkiss, а то и просто Maxim. После этого бывшие рыболовные траулеры и пароходы передавались Северному флоту уже как тральщики или сторожевые корабли.
Именно так ледорез «Федор Литке» превратился в сторожевик СКР-18, ледокольный пароход «Семен Дежнев» — в СКР-19, а обычные траулеры, такие как РТ-33 и РТ-76, — в тральщики Т-894 и Т-911. Безусловно, считать эти суда полноценными боевыми единицами можно было лишь с очень большой натяжкой, а значит, Крайний Север остро нуждался в настоящих военных кораблях.
Эсминцы в зимней «шубе»
Именно поэтому приказом наркома ВМФ № 00192 от 19.06.1942 г. был утвержден план перевода на Северный флот нескольких боевых кораблей из состава Тихоокеанского флота. Операция под шифром «ЭОН-18» (экспедиция особого назначения) проводилась в условиях максимальной секретности, а весь переход кораблей по трассе Северного морского пути требовалось завершить до окончания навигации.
Такие операции по скрытному переводу боевых кораблей с одного флота на другой выполнялись и раньше. Первая из них, «ЭОН-1», состоялась еще летом 1933 года, когда по Беломоро-Балтийскому каналу из Кронштадта в Мурманск были проведены эсминцы «Урицкий» и «Рыков», сторожевые корабли «Смерч» и «Ураган», подводные лодки Д-1 и Д-2. Проходили корабли ВМФ и Северным морским путем. Так, в 1936 году на Тихий океан были переведены эсминцы «Сталин» и «Войков» (операция «ЭОН-3»), а в 1940 году — подводная лодка Щ-423 («ЭОН-10»). Теперь пришло время переводить корабли в противоположном направлении — из Тихого океана в Баренцево море.
Согласно планам «ЭОН-18», на Северный флот уходили лидер «Баку» и три эсминца: «Разумный», «Разъяренный» и «Ревностный». Главным достоинством таких кораблей всегда считался быстрый ход (до 40 узлов!) и высокая маневренность, что достигалось за счет весьма слабой броневой защиты. Их корпус выдерживал давление воды лишь в 2 т/м2, поэтому толщина обшивки в некоторых местах не превышала 10 мм. Но эсминцы никогда и не предназначались для плаваний в Арктике, где давление льда могло доходить до 10-12 т/м2. Именно поэтому в доках Владивостока все корабли «ЭОН-18» одели в специальную «ледовую шубу» из досок и деревянных брусьев 100 х 100 мм, обшитых стальными листами толщиной от 3−5 мм по бортам до 15 мм в районе форштевня. Такая «шуба» защищала эсминцы на 3 м ниже ватерлинии и на 1 м выше нее.
Чтобы представить объем выполненных работ, следует отметить, что «одевать» пришлось не крохотные суденышки, а полноценные боевые корабли водоизмещением от 1700 до 2500 т и длиной корпуса от 113 до 127 м.
Все внутренние помещения эсминцев были утеплены в расчете на предстоящие морозы и серьезно укреплены дополнительными внутренними распорками из коробчатых металлических балок и бруса 250 х 250 мм. Кроме этого, многие механизмы также были специально доработаны с учетом ожидаемых низких температур и сильных вибраций корпуса из-за столкновения со льдами. Бронзовые гребные винты получили усиление в виде специальной стальной оковки, а некоторые из них просто заменили разборными стальными винтами со съемными лопастями, позволявшими выполнять их ремонт в ходе плавания.
Все эти работы проводились практически круглосуточно под руководством флагманского корабельного инженера, капитана 2-го ранга А.И. Дубровина, уже имевшего опыт участия в операции «ЭОН-3». В целях соблюдения режима секретности корабли готовились к дальнему походу под легендой официального перебазирования дивизиона эсминцев на Камчатку.
Авария в тумане
15 июля корабли «ЭОН-18» снялись с якоря и вышли из залива Петра Великого в Японское море. Лидером «Баку» командовал капитан 3-го ранга Б.П. Беляев. Эсминцами — капитан 3-го ранга В.К. Никифоров («Ревностный») и капитан-лейтенанты В.В. Федоров («Разумный») и Н.И. Никольский («Разъяренный»). Начальником всей операции был назначен капитан 1-го ранга В.Н. Обухов, командовавший в 1936 году эсминцем «Сталин» при его переходе Северным морским путем в составе «ЭОН-3». Вместе с боевыми кораблями в поход отправились танкер «Лок-Батан» и транспортные суда обеспечения «Волга» и «Кузнец Лесов».
Через два дня караван миновал Татарский пролив и прибыл в бухту Де-Кастри (ныне — залив Чихачева). В то время южная часть Сахалина и все Курильские острова принадлежали Японии, поэтому для боевых кораблей СССР это был единственный возможный путь в Берингово море. Пополнив в Де-Кастри запасы мазута и воды, караван продолжил движение, но на следующий день в Амурском лимане эсминец «Ревностный» попал в аварию. Двигаясь в густом тумане, он вышел из строя каравана и столкнулся с транспортом «Терней». Весь нос эсминца оказался смят и свернут вправо примерно на 10 м по длине. Корабли «ЭОН-18» простояли на якорях до 19 июля, пока нарком ВМФ не принял решение о сокращении состава каравана.
Поврежденный «Ревностный» был отбуксирован в Советскую Гавань, где в доке искореженную носовую часть корабля отрезали и изготовили заново из трех новых секций. На десятый день после аварии эсминец уже вышел из дока, но командование решило, что «Ревностный» безнадежно отстал от каравана, поэтому он был оставлен на Тихом океане. В августе 1945 года, во время боевых действий против Японии, корабль принимал участие в высадке советских десантов на Сахалин в порт Маоку (ныне — Холмск).
А караван прошел Охотское море, миновал советские и японские минные поля и 22 июля достиг Первого Курильского пролива, по которому проходила граница между Японией и СССР. В то время здесь постоянно дежурили японские эсминцы, на виду у которых корабли и суда «ЭОН-18» и проследовали в Тихий океан. Считается, что именно после этой встречи японская разведка сообщила в Берлин о перебазировании боевых кораблей с Тихого океана в Мурманск. Вечером этого же дня советские эсминцы вошли в Авачинскую губу и стали на якорь в бухте Тарья (ныне — город Вилючинск), где еще с 1938 года была развернута база дизельных подводных лодок. Через три дня корабли пополнили запасы мазута, который подавался из береговых цистерн самотеком через шланги, проведенные по плотам на 200 м от берега. Заправившись топливом, эсминцы покинули базу и продолжили движение на север.
Утром 30 июля корабли пришли на Чукотку, преодолев почти весь путь от Камчатки до бухты Провидения в густом тумане. Здесь произошло еще одно ЧП: при подходе к пирсу «Разъяренный» зацепил грунт, повредив при этом винты и погнув оконечность правого гребного вала. Ремонтные работы проводились на плаву, заняв целую неделю, но избавиться от биения вала так и не удалось. В дальнейшем ход эсминца пришлось ограничить восемью узлами, а позднее (уже в Диксоне) правый винт с поврежденного вала был вообще снят.
Внимание — рейдер!
В бухте Провидения к каравану присоединился ледокол «Микоян». С ноября 1941 года он совершил беспримерное кругосветное плавание из Батуми через Босфор и Суэцкий канал к мысу Доброй Надежды, а затем, минуя мыс Горн, прошел через весь Тихий океан на Чукотку. Причем в Эгейском море ледокол был вынужден фактически пробиваться через зону действий ВМС и ВВС Италии и Германии. 14 августа караван эсминцев вновь вышел в море и в районе поселка Уэлен встретил первые льды. На следующий день, уже в Чукотском море, корабли вошли в лед плотностью от 7 до 9 баллов. Двигаться через такие льды эсминцы могли только при помощи ледоколов «Микоян» и «Каганович», которые одновременно с караваном «ЭОН-18» обеспечивали проводку пяти транспортных судов со стратегическими грузами. Именно Чукотское море стало самым сложным участком всего перехода. В отдельные моменты давление ледовых полей становилось критическим, при этом корабельные приборы фиксировали прогиб бортов более 100 мм.
Правда, эсминцев беспокоили не только полярные льды. Так 26 августа в адрес «ЭОН-18» поступило сообщение о появлении в Карском море германского тяжелого крейсера «Адмирал Шеер». Командование ВМС приказывало срочно принять все меры к повышению боеготовности, а в случае встречи с кораблями неприятеля их требовалось атаковать и уничтожить. Любопытно, что до района действий немецкого рейдера наши корабли шли еще целый месяц, причем оказать ему хоть какое-то серьезное сопротивление три наших эсминца были просто не в состоянии. Но в последних числах августа «Адмирал Шеер» сам вернулся в Норвегию, а корабли «ЭОН-18» в это время все еще находились у берегов Чукотки.
Медленно продвигаясь в тяжелых льдах, ледоколы проводили каждый эсминец отдельно, поэтому в Чукотском море караван был вынужден временно разделиться. По этой причине к 15 сентября «Баку» и «Разъяренный» уже пришли в бухту Тикси, а «Разумный» в это же самое время все еще шел через Восточно-Сибирское море. Лишь в Тикси корабли вновь собрались в единый отряд и в дальнейшем двигались только вместе.
К 24 сентября караван закончил преодоление наиболее сложного и опасного участка Северного морского пути и в сопровождении ледокола «Красин» прибыл в Диксон. После тяжелого перехода эсминцы выглядели вполне удовлетворительно, хотя их корпуса и получили небольшие вмятины от сжатия во льдах. Правда, винты «Баку» и «Разъяренного» имели погнутости и трещины, при этом биение вала на «Разъяренном» вызывало очень сильную вибрацию всего корпуса. Заметно снижала скорость кораблей и «ледовая шуба». Так, максимальный ход лидера «Баку» составлял 26 узлов, «Разумного» — 18, а «Разъяренного» — всего 8 узлов по чистой воде.
Интересно, что после прибытия каравана в Диксон штаб Беломорской военной флотилии попытался использовать эсминцы «ЭОН-18» в качестве эскорта для ледоколов и транспортов, возвращавшихся из Арктики в Архангельск. Командованию ВМФ был даже направлен специальный запрос, на который тут же пришел категорический отказ.
Новые боевые корабли срочно ждали в Мурманске. 9 октября эсминцы покинули Диксон и уже на следующий день прибыли в пролив Югорский Шар. В бухте Варнека корабли пополнили запасы топлива и вечером 12 октября благополучно прошли в Баренцево море, чудом избежав гибели на немецких минах. Дело в том, что германская разведка знала о переходе советских эсминцев через пролив Югорский Шар, хотя точный график их движения противнику был неизвестен. Скрытное минирование пролива выполнила подводная лодка U-592, выставив на выходе из Югорского Шара 24 мины различных типов. Но немецкая субмарина опоздала на сутки, заминировав пролив уже после того, как караван прошел в Баренцево море. Тем не менее 14 октября на одной из этих мин все-таки подорвался транспорт «Щорс», направлявшийся через пролив к западному берегу Новой Земли.
А караван эсминцев благополучно прибыл в бухту Ваенга (ныне — город Североморск) ранним утром 14 октября. На подходе к Кольскому заливу их встретил сам командующий Северным флотом вице-адмирал А.Г. Головко, вышедший в море на борту эсминца «Гремящий». Таким образом, за три месяца отряд кораблей «ЭОН-18» прошел от Владивостока до главной базы СФ почти 7360 миль за 762 ходовых часа при средней скорости около 9,6 узла. При автономности хода эсминцев около 2000 миль кораблям пришлось несколько раз пополнять запасы топлива с берега и с сопровождавшего караван танкера «Лок-Батан». Значительную часть этого долгого пути поврежденный эсминец «Разъяренный» шел на буксире лидера «Баку».
Таким образом, труднейшая операция успешно завершилась, и через два дня караван «ЭОН-18» был официально расформирован. В итоге Северный флот пополнился самыми современными кораблями, построенными на верфях Николаева и Комсомольска-на-Амуре в 1938-1941 годах.
Свежие комментарии