Тема древнего родства кельтов и славян с некоторых пор становится весьма популярной, приобретая подчас привкус некой псевдоисторической скандальности. Один из сторонников близости и взаимосвязи древних разноплеменных жрецов С.В. Цветков в качестве доказательства своей позиции приводит следующие доводы:

1. Гиперборейцев, венетов, невров и антов античные авторы часто принимали за кельтов и славян. Такая путаница была вызвана античным снобизмом, выражавшимся в презрительном отношении к варварским народам: в Центральной Европе, где основными племенами были кельты и германцы, славяне поочерёдно относились то к одним,то к другим.

2. Основываясь на том, что становление славянского этноса происходило на территории Повисления при внушительном влиянии кельтской цивилизации, можно доказать, что славянские племена представляли собой этнический синтез из кельтских и праславянских племён. (В качестве обоснования этого тезиса Цветков сылается на антропологические исследования, в результате которых был выделен «кельто-славянский»тип строения черепа.)

3. Кельтские и славянские племена обладали схожим менталитетом. Одной их его характерных черт является жестокость, имеющая основание в религиозно-мистической картине мира. (Как предполагает автор теории, и кельты, и славяне делили мир людей на «своих»и «чужих», последние представляли собой жителей потустороннего мира и рассматривались как своеобразная «нежить», с которой можно не церемониться.)

4. Кельтские и славянские воины были известны как умелые и бесстрашные. Несмотря на свою жестокость и воинственность, и те, и другие славились своим гостеприимством, любили музыку и имели много общего в своём отношении к власти и религии.

5. Кельты и славяне имеют общее индоевропейское происхождение, в связи с чем предполагается, что у кельтов и славян:

• схожая дохристианская картина мира;
• схожие обряды, в частности, прорицания и похоронный обряд;
• доминирующая роль жреческого сословия в обществе;
• общая система жертвоприношений.

6. Летописные волохи — это кельты, именем которых стали называть русских языческих жрецов волхвами. (Предпологается, что первыми славянскими волхвами были не кто иные, как кельтские друиды.)

7. Схожесть языческого кельтского и славянского пантеонов:

• Склоность к единобожию;
• общая солярная символика;
• поклонение объектам природы, в частности, почитание камней.

8. Традиции строительства храмов славянскими племенами были также восприняты от кельтов, которые в свою очередь переняли их у римлян.

9. Кузнечные, литейные технологии и ювелирное искусство были восприняты славянами от кельтов.

10. Согласно версии А.Г. Кузьмина (которую разделяет С.В. Цветков) глаголица была создана ирландским монахом Вергилием, распространявшим хриистианство в Моравии и Паннонии в VIII веке нашей эры.

11. Во время христианизации Руси именно кельты заложили основы русского православия.

На основании всего вышеперечисленного Цветков приходит к выводу, что «раннесредневековые славяне во многом являются прямыми потомками кельтов, и не только наследниками, но и носителями кельтских традиций и кельтской культуры».

Исходя из теории о том, что кельтские друиды были прародителями и наставниками славянских волхвов в колдовской науке, проведём, не вдаваясь в географические тонкости, сравнительный анализ сведений о друидах и о славянских волхвах.

До христианизации волхвы имели довольно высокий статус в обществе. Член-корреспондент петербургской Академии наук, славяновед А.Ф. Гильфердинг описывает балтийских волхвов как особое сословие, в обязанности которого входило совершать в святилищах публичные моления, прорицать, узнавать волю богов и провозглашать её людям.

Статус волхва был настолько высок, что тот распоряжался доходами с поместий, принадлежавших храму. У самого языческого храма были земельные угодья, волхвы облагали налогом купцов, присваивали третью часть военной добычи и обладали собственным войском.

Волхвы, как и друиды, представляли собой особое почитаемое сословие, внутри которого существовало разделение на группы в соответствии с выполняемыми функциями. На основании обзора сведений XI-XIV веков академик Б.А. Рыбаков приводит следующую иерархию славянского жреческого сословия (мужчины-женщины):

• волхвы, хранильники — волхвы («вълхва» — женщина-волхв);
• волшебники, потворники — ведьмы;
• облакопрогонители, кощунники — чародейки;
• жрецы, баяны — чаровницы;
• ведуны, кудесники — обавницы;
• чародеи, кобники — наузницы;
• чаровники — потворы, потворницы.

Основными функциями славянского жречества были: совершение ритуалов и молений богам, различные мирские обряды, целительство, прорицание, различные заговоры и атрибуты широкого спектра воздействия — от оберегов для людей и скота до насылания порчи.

Как и друиды, волхвы составляли календари. В основе славянского календаря лежит несколько иной принцип — даты в нём не были «плавающими» и не зависели от фаз Луны. Как и кельтский, славянский волховской календарь был «расписанием ритуалов», тесно связанных с сельскохозяйственными работами.

Б.А. Рыбаков подробно описывает такой календарь, датированный VI веком нашей эры и представляющий собой глиняный кувшин для священной воды. На кувшине были обозначены различные события, связанные с сельскохозяйственными работами: сроки появления первых ростков, славянский праздник Ярилин день, день летнего солнцестояния, Перунов день, а также четыре периода дождей, необходимых для яровых хлебов данной местности.

Как отмечает Б.А. Рыбаков, точность этого календаря подтверждена агротехническим руководством XIX века для всей Киевщины. Для ведения таких точных расчётов и наблюдений была создана своя система знаков, передаваемая от учителя к ученику.

Как и друидам, славянским волхвам приписывали власть над природными стихиями. Они были «облакогонителями», могли заклинать дождь, влиять на солнечные и лунные затмения. Так же как и герои кельтских эпических сказаний, волхвы могли перевоплощаться в животных, чаще всего им приписывали волчье обличие.

Волхвы, как и друиды, были знатоками различных трав и их свойств. Для различных колдовских манипуляций с отварами использовался специальный предмет — чара. Отсюда и название такого колдовства — чары, а использовавших такого рода магию называли чаровниками или чаровницами. Занимающихся целительством называли ещё и потворниками. Чару позволительно сравнить с кельтскими волшебными чашами, так как и те, и другие наделяются волшебными свойствами.

Славянских предсказателей называли кобниками: Б.А. Рыбаков предполагает, что от этого слова происходят современные глаголы «кобениться» и «выкобениваться», так как предсказательный ритуал требовал неких необычных телодвижений. Предсказания осуществлялись и при помощи наблюдений за полётом птиц, у друидов такая практика тоже существовала.

Баюны были сказителями, но ни в коем случае не такого толка, как кельтские барды или филиды. В словаре Даля «баюнить» означает беседовать, занимая разговорами. Байщик (баян, боян) — это рассказчик, знающий сказки, песни, стихи, духовные стихи.

А вот сословие кощунов было представлено рассказчиками иного толка. Некоторые их функции были действительно схожи с бардовскими — они были рассказчиками мифов и сказаний (следует помнить, что для нас и для людей того времени эти истории о богах — не одно и тоже, для них это была реальность), чем и заслужили особую нелюбовь служителей христианского культа.

В русском языке появилось слово «кощунство», означавшее оскорбление и поругание религиозного чувства (близкое толкование негативного смысла «кощунства» — оскорбление «кощей» (костей), то есть нарушение покоя мёртвых).

Вероятно, помимо различных повествований о богах, кощунники имели отношение и непосредственно к колдовской практике, возможно, к заклинаниям, обращениям к загробному миру и прочее. Б.А. Рыбаков проводит параллели между образами кощунника, Кощея Бессмертного и его «кощным царством», то есть кощунники, вероятно, имели отношение к похоронному обряду.

В состав славянского жреческого сословия входили изготовители талисманов («хранилышкы»), их часто отождествляли с кузнецами, так как талисманы зачастую выполнялись из металла и в виде украшений. На талисманах изображались различные картины из языческого пантеона славян либо божество-защитник.

Кроме всего прочего, кузнецы, изготовливая оружие, украшали его аналогичным образом, поэтому меч имел не только функцию земного оружия, но и защитника от потусторонних сил. В сказаниях кельтов можно найти («Битва при Маг Туиред») схожее отношение к мечам:

Оттого воистину по праву протирают их, вынув из ножен. И ещё в ту пору держали в мечах талисманы, а с клинков вещали демоны, и всё потому, что тогда люди поклонялись оружию, и было оно их защитой.

Что касается жертвоприношений, то у славян их совершал волхв-облакогонитель, так как большинство ритуалов было связано с урожаем, а значит, с погодными условиями.

Есть некоторое сходство и во внешнем облике друидов и волхвов. В Радзивиловской летописи 1071 года имеется изображение волхва: он одет в просторные белые одежды, хотя почему-то безбордый.

И у кельтов, и у славян в равной степени существовал культ камней. В особенности почитались так называемые «громовые камни», или «камни молнии» (грома), возникающие в основном при ударе молнии в землю, когда грунт в «стволе молнии» спекается в своеобразную продолговатую «стрелу» («палец» Перуна — повелителя грозы и покровителя воинского сословия). Впрочем, возможно, что иногда это могли быть и метеориты или просто камни, в которые ударила молния. У славянских волхвов «Перуновы стрелы» использовались как защитные талисманы:

А тот камень падает и стреляет сверху от грома… Он же и громовая стрела называем… Из того камня делать глаз в перстень и носить на руке, от всякого видимого и невидимого злодея сохранён будешь… Того же камня демоны боятся, а носящий его не убоится напасти и беды и одолеет сопротивников своих. Аще кто и стрелу громовую с собой носит, тот может всех одолеть силою своею, и против его никто не устоит, хотя б сильнее его был… (И.Е. Забелин «История русской жизни с древнейших времён»).

Применялись такие камни и в знахарских целях. У кельтов они в первую очередь связывались с культом плодородия. Например, женщина, желавшая забеременеть, должна была переночевать на ритуальном камне, или молодые должны были провести первую брачную ночь на таком природном алтаре.

Камни «молний» кельты использовали с теми же целями, что и славянские волхвы. Считалось, то такой талисман уберегает от пожаров и ударов молний, а сам обладатель талисмана обретает определённую магическую или воинскую силу.

Роднит славянские и кельтские народы почитание дуба. Связь дуба с иными мирами в славянском фольклоре достаточно хорошо известна. Так, выражения «дать дуба» (умереть), «смотреть в дуб» (быть при смерти), «задубеть» (окоченеть) связывают это дерево с миром смерти.

Согласно народным поверьям, используя дуб, покойники могут попасть в земной мир. Дубы, дубовые рощи издревле посвящались громовнику Перуну и служили способом связи с его (иным) миром. Дуб на острове Хортица, омываемого водами Днепра, издавна почитался казаками как сакральное дерево, связывающее с божественными мирами.

Дуб в русских сказках часто является местом перемещения героя в иные миры или местом связи с этими мирами: на дубе находится смерть Кощея Бессмертного, в нём находиться дупло, хранящее несметные сокровища, и т.д.

Как видим, у кельтов и славян действительно множество общих черт, соприкосновения культур действительно имело место. И всё-таки, приведённые выше аналогии вовсе не означают, что сословие кельтских друидов было тождественно сословию славянских волхвов, также это не доказывает, что первыми волхвами у славян были друиды. Рыбаков отмечает, что у славян князь и жрец нередко были одно лицо:

Во многих славянских языках «князь» и «жрец» звучат почти одинаково(чешский: князь-knez, жрец-knez; польский: князь-ksiaze, жрец-ksiadz).

По его описанию, при раскопках Чёрной Могилы внутри неё присутствовали непременные атрибуты славянского жреца: бронзовый идол, два турьих рога и два жертвенных ножа.

Картины мира славян и кельтов тоже имели достаточно внушительные отличия. Рыбаков считает, что прародителями пантеона славянских божеств были сколотские божества, сами же сколоты были потомками скифов.

Учение сколотов мало чем напоминало учение друидов. Традиционно славяне делили мир на явь, навь и правь, в то время как у кельтов есть мир людей и сид, населяемый племенами богов, расы которых неоднократно менялись.

Кроме всего прочего, боги у кельтов смертны (например, раса Парталона, погибшая от морового поветрия) и могут переживать различные жизненные коллизии, словно обычные люди. Например, боги племени Дану были изгнаны сыновьями Миля.

Совершенно напрасно приписывают кельтам стремление к строгой иерархии богов, не говоря уже о монотеизме: бог Ллуг не был более почитаем, нежели богиня Бригита, а бог Дагда и вовсе частенько, согласно мифологии, оказывался в конфузных ситуациях.

Дагда — великий предводитель всего рода Дану, но он всего лишь очередной предводитель очередной божественной расы. Трудно найти религию, позволяющую себе такие прямые насмешки над высшими богами, даже в народных сказаниях.

Правда, что-то подобное можно обнаружить у греков или индусов, но уж точно, не в мифологии славян, где нет места глумливым пассажам в отношении какого-либо из высших божеств — Сварога, Рода, Даждьбога, Хорса и любого другого персонажа божественного пантеона.

У славян, в отличии от кельтов, действительно существовали предпосылки к строгой иерархичности богов и даже монотеизму. Бог Род (часто интерпретируемый как Сварог) повелевал родом человеческим, небом и землёй, ему в значительной степени принадлежала власть над стихиями. Остальные боги в славянском пантеоне тоже были глубоко почитаемы, однако о Роде (а впоследствии, о Перуне) можно говорить как о верховном божестве.

Передача знаний, вероятно, также существенно отличалась. У славян не было лесных школ, подобно друидическим. Вероятней всего, магическое искусство и знания передавались внутри семьи — от отца к сыну, от матери к дочери. Это объясняет более обширную градацию внутри волховского сословия.

Волхвы не были чётко структурированной организацией, подобно кельтским друидам, не было у них и главы-архидруида («архиволхва»). Тот, кого кто-либо, обладающий магическими способностями, определял себе в ученики, просто жил рядом и учился, день за днём постигая науку трав и заклинаний, проведения ритуалов и календарных тонкостей.

Если же смотреть обожествление и одухотворение природы, то для той эпохи оно было более чем естественно не только для древних кельтов и славян, но и для всех народов, когда-либо населявшим нашу планету.

В социальном плане, в отличие от славянских волхвов, для друидов вполне естественным был жёсткий контроль за функциями высшей власти а позднее, в Британии — совмещений функций жреца и короля в одном лице. Эта традиция сохранилась у потомков кельтов: они, к примеру, главу государства короновали и почитали как помазанника Божия, а христианские европейские короли были наместниками Бога на земле.

Довольно странная идея — записывать волхвов в потомки друидов. Учитывая всё сказанное выше о друидах, наивно предполагать, что они, столь бережно хранившие свои секреты, вдруг стали бы делиться ими с чужеземцами. Всё же славяне не были кельтами, даже если предположить, что какое-то непродолжительное время могли с ними жить по соседству.

Если принять гипотезу об ученичестве волхвов, то друиды, несомненно, передали бы им не только свои знания, но и систему обучения, включили бы их в свою иерархию, подобно тому, как если бы во времена князя Владимира Русь стала католической, то подчинялась бы Папе Римскому. Всё, что было связано с культом, самими друидами почиталось священным, то же можно сказать и о друидической иерархии.

Когда римляне в I веке нашей эры уничтожили центр друидизма во время битвы на остове Мона, они фактически сломали его становый хребет. С того самого момента начался упадок друидизма, вплоть до его полного исчезновения, которое можно обозначить V-VI веками — после христианизации Ирландии (последнего оплота друидизма).

Трудно также предположить, что уже в период упадка друидизма отдельные друиды, спасаясь бегством от преследующих их бед, пересекли всю Европу, поселились на славянских территориях и смогли оказать сколь-нибудь значимое влияние на уже сложившуюся и функционирующую систему славянского жречества.

В заключение стоит отметить, что, исходя из логики исторического процесса и миграций народа (в частности, арийских переселений), большее право на существование имеет обратная гипотеза, согласно которой друиды могут оказаться восприемниками славяно-арийской жреческой традиции, по-своему понятой и развитой ими, ведь славяне как этнос хоть и оформились позднее кельтов (согласно современным научным воззрениям), но географически и культурно всегда были гораздо устойчивей, не удалялись от своих исконных земель, располагающихся значительно ближе к центру древней арийской цивилизации. Кельты же, в конце концов, оказались вытеснены на самую окраину Евразии.